Мой плохой мальчик
Шрифт:
А то, что у нас такая шикарная физическая близость, на которую только что намекал Семененко? Ну что же поделать. Пусть завидуют. Интим — он и вправду помогает нам любить. Без обмена ласками в любви остается неисполненным что-то важное. И такие, как мы с Волковым, любовники, глубоко любящие друг друга, получают от постели особое наслаждение.
И, несмотря на осуждение общества, в нашем ежедневном акте любви исчезает разница в возрасте, и мы двое сливаемся воедино. В минуты страсти у нас с Волковым словно одно
Еще раз смотрю на группу. Многие из смеявшихся надо мной девочек и мальчиков могут похвастаться чем-то похожим? Вряд ли.
Когда мы любим, а мы с Андреем сто процентов любим, мы достигаем совершенно новых вершин. Тому же Семененко такое и не снилось.
Имею ли я право стыдится такого? Нет, точно нет. Хотя бы ради Андрея. Ради самой себя!
Испытывая к нему сильные чувства, я, взрослая женщина, забылась, потеряла землю под ногами, улетела в небеса, словно стала его сверстницей.
Разве может быть дурным такое сильное ощущение?
Поэтому, взяв себя в руки, вместо того чтобы бежать в туалет рыдать, я продолжаю пару:
— Так на чем мы остановились до того, как у Семененко случился словесный понос? — собрав себя в кучу, рожаю шутку.
Студенты тихонько смеются.
— Кто-нибудь еще хочет обсудить мою личную жизнь, или все же вернемся к нашему предмету?
Усмехнувшись, ребята возвращаются к тетрадкам. Героев больше нет. Вот и замечательно. Поговорят и забудут.
— Тогда продолжим. Нередко среди начинающих преподавателей можно встретить людей, полагающих, будто записи, даже в творческой специальности, — это дело простое, требующее в основном усилий рук, а не головы. — Студенты меня внимательно слушают, и внутри медленно разжимается боевая пружина. Я просто смирюсь и буду жить дальше со своим мальчиком. — Это сугубо ошибочное представление. Полноценные записи отражают не только содержание прочитанного, но и результат вашей мыслительной деятельности. Важно развивать умение сопоставлять источники, продумывать изучаемый материал.
А для меня важно победить своих демонов.
Дальше пара проходит как обычно, мне даже кажется, что все забыли про инцидент с Семененко. Студенты увлекаются выполнением творческого задания. А я пишу сообщение Андрею.
«Как дела?»
«Нормально, малыш. Договорился сделать несколько курсовых по рисунку для студентов-иностранцев, думаю, удастся подзаработать. Они там такие каляки-маляки».
«Ты молодец».
Становится тепло на душе. Улыбаюсь, сжимая телефон. У меня есть мой Андрей. И плевать.
«Я уже соскучился».
«Я тоже, Андрюш».
«Давай, моя любимая училка, буду считать часы;)»
Нежно улыбаюсь и почти успеваю убирать в сумку мобильник, когда приходит еще одно сообщение:
«Оу! Чуть не забыл. Мы с малым сегодня на картинге. Рано не жди.
Испугавшись, встаю с места и начинаю ходить по кабинету. Тут же включаю мамку-наседку и представляю, как два самых дорогих мне человека погибают в аварии. Аж сердце останавливается.
Уже плевать и на Семененко с его подколками, и на всех остальных. Главное, чтобы Андрей и Миша были в порядке. Даже не подумав выйти, отхожу к окну, звоню.
Вот что действительно важно. Единственное, что имеет значение. Мой сын и мой… Нет, не парень — мой молодой мужчина.
— Ты уверен, что это безопасно?
— Так и знал, что ты перезвонишь, и тебя будет бомбить по этому поводу, — ржет Андрей. — У меня вообще-то пара сейчас, Жанна Кирилловна, — переходит на шепот. — Хорошо, что Клим Саныч глухой и пока что я леплю женскую грудь на скульптуре, а не считаю что-то на термехе.
— Он слишком маленький.
— Прежде чем сажать ребенка в карт, я все узнал: врачи не разрешают заниматься гоночным картингом до восьми лет. А нашему пацану десять.
— Вы оба загоните меня в могилу.
— Не бойся, мамуля. Мишка крутой чел. Я даже не ожидал. Я думал он будет ныть, играть в куклы.
— Ну конечно. Мальчик, который в десять лет играет в куклы. У тебя богатое воображение.
— Ладно, все, мамочка, мне пора. Это будет крутой движ. Не переживай. Отвечаю головой. Но счас мне надо тихо. Клим Саныч что-то заподозрил.
Рассмеявшись, отключаюсь и кладу телефон на стол. Надо же. У них дела. Нашли друг друга, два оболтуса. То-то Мишка с утра сегодня с этим крашеным заговорщицки переглядывался, поедая мою кашу. Задумали очередной кипиш вместе.
Не сразу осознаю, что пара закончилась. Ребята сдают рисунки, и я уже ни о чем не думаю, кроме того что обожаю этих двоих и буду очень-очень ждать их вечером.
Какая мне разница, что там будут сплетничать за моей спиной, если я нашла свое счастье? Это просто надо пережить. Еще один неприятный момент.
Мы через многое уже прошли. И я не остановлюсь из-за какого-то малолетнего идиота. Путь говорит что хочет, главное, Андрею не рассказывать, а то найдет и прибьет его.
Эпилог
— По-моему, шикарно вышло.
— Думаешь? — Обнимает меня со спины Андрей.
Так мило, что он не уверен. Все наше жилище заставлено метровыми планшетами. Часть дипломного проекта Андрея выполнена вручную, часть — в компьютерной графике. Я очень им горжусь. Даже не верится, что мы таки доучились в универе и у Волкова теперь есть высшее образование. Он у меня умница, все сам. Без папы и мамы.