Мой плохой препод
Шрифт:
Я нежно погладил Арину по щеке, ощущая под пальцами бархатистую кожу, все еще влажную от пота. Ее губы слегка приоткрылись, будто в немом вопросе.
– Я люблю тебя, – прошептал я, чувствую трепет каждой клеточкой тела.
– Я тебя тоже люблю, – ответила девушка с улыбкой.
Я опускаюсь ниже, а затем долго и страстно целую ее. Она разрушила меня до основания и снова собрала.
Арина (31)
Я проснулась от невесомого прикосновения
– Доброе утро, Зайцева, – тихо произнёс он, продолжая смотреть на меня.
Я сладко потянулась, ощущая еще приятную сонную лень, и отозвалась:
— Доброе, Никита Сергеевич.
В его объятиях просыпалось сердце, наполняясь странным, щемящим теплом. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько безмятежно счастливой.
– Как вам спалось в моих объятиях? Надеюсь, очень хорошо.
Уголки его губ дрогнули в улыбке, и рука скользнула к моей талии, притягивая ближе.
– Спалось чудесно.
– А как вам ночь? – лукаво ухмыльнулся он, дразня подушечками пальцев мою грудь. Легкие, обжигающие прикосновения будоражили сознание.
– Ну, на двоечку, Никита Сергеевич. Придётся пересдать, – дразню я его.
На лице его отразилось комичное изумление.
– Чего?
Не удержавшись, я рассмеялась, глядя на его растерянное выражение.
– Видел бы ты сейчас свое оскорбленное лицо. Это надо было запечатлеть, – хихикнула я.
Никита прищурился, а затем стремительно притянул меня к себе.
– Маленькая зараза, – пробормотал он с улыбкой, слегка прикусив мочку моего уха.
Его дыхание опалило мою шею, а по телу пробежала дрожь. Он медленно перешел к губам, нежно сминая их в поцелуе. С каждой секундой он становился глубже и требовательнее, от которого голова шла кругом. Я обвила руками его шею, отвечая на его страсть. Все мое тело горело от желания, которое он так умело разжигал.
После бурного пробуждения, смыв остатки сна под обжигающими струями душа, мы неспешно начали собираться. Впереди ждала поездка домой и неизбежный разговор с мамой.
– Мне сегодня надо быть на работе? – спросила я у Никиты, голос дрогнул.
– Нет. Тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Сегодня у тебя выходной, – ответил он, и в его взгляде я увидела не только сочувствие, но и поддержку.
Я выдохнула с облегчением, словно выпустила на волю запертую птицу.
– Ты поедешь вместе со мной?
– Да. Я тебя одну не брошу. Нам троим нужно поговорить, – его спокойствие, словно якорь, удерживало меня на плаву.
Всю дорогу меня терзали воспоминания о случившемся. Как только туман обиды и гнева рассеялся, я смогла взглянуть на произошедшее трезвым взглядом.
Никита молча сжал мою ладонь, словно якорь, напоминая,
– Дочка..., – голос ее дрогнул, словно надломленный стебель:– Ты в порядке?
– Да, мама. Я в полном порядке.
Неловкое молчание повисло в воздухе, густое и тягучее, как патока. Затем, не в силах больше сдерживаться, я бросилась к ней, и глаза обожгло соленой влагой. Крепко обняв ее, я почувствовала, как внутри разливается жгучий стыд.
– Прости меня, что так сбежала и даже не выслушала тебя. Прости, – шептала я сквозь всхлипы, ощущая, как вина терзает сердце.
Она все делала ради меня, а я… я даже не дала ей шанса.
– Нет. Нет. Не надо извиняться. Это я должна извиняться, что не сказала правду. Я очень боялась тебя потерять и ранить, – бормотала мама, прижимая меня к себе так сильно, словно пытаясь склеить разбитое.
Никита деликатно отошел в сторону, давая нам пространство для исцеления.
— Знаю, мама. Я всё знаю. Сначала я очень злилась на тебя, но потом Никита нашёл меня и смог успокоить. Он во многом оказался прав. Где бы я была сейчас, если бы не ты? Ты замечательная мама, и я сильнее начала ценить тебя, – проговорила я, отстраняясь и вытирая слезы.
Мама смотрела на меня с надеждой, в ее глазах вновь зажегся огонек жизни. Я взяла ее за руки, чувствуя, как дрожат ее пальцы.
– Я очень тебя люблю, дочка.
Мать подняла взгляд на Никиту, наблюдавшего за нашей тихой сценой примирения с нечитаемым выражением лица.
– Никита, спасибо большое, что помог нам. Я никогда не устану благодарить тебя и просить прощения. Клянусь, я сожалею, что так поступила с тобой.
Тишина в комнате сгустилась, звенела в ушах. Я замерла, вглядываясь в лицо мужчины.
– Не нужно просить прощения. Я тебя уже простил, – сказал он тихо, и в его голосе звучала искренность. Я выдохнула с облегчением. Кажется, буря миновала.
– Ты... Простил... Меня?
– Да, Ольга. Признаюсь, мне было тяжело это сделать. Обиды не давали мне взглянуть на правду и попытаться понять тебя. Сейчас я понимаю, что ты тоже была жертвой обстоятельств. Понимаю, что тебе тоже было тяжело, но это все уже в прошлом. Мы не сможем изменить прошлое, но можем изменить настоящее и будущее.
Слезы навернулись на глаза матери. Она отвернулась, пытаясь скрыть свою слабость, но я крепче сжала ее руки, давая понять, что сейчас не время для стыда.
– И как мы поступим дальше? – тихо бросила мама.
Никита подошел ближе, коснулся плеча матери. В его взгляде больше не было льда, только тепло и понимание.
– У меня есть прекрасные родители, а у Арины – замечательная мама. Не будем ничего менять. Ты не смогла стать мне мамой, но у тебя есть возможность стать хорошей тёщей, – кивнул мужчина.