Мой препод Укротитель
Шрифт:
– Он не мой, к твоему сведению!
Состроив гневную гримасу, я выхватила из рук Оксаны запотевший пластиковый стаканчик. Вызов принят! Осушила содержимое в один присест, и хмельные пузырьки мигом ударили в нос.
– Ну, во-от, зануда, – удовлетворённо кивнула соседка. Сцапала со стола бутылку «светлого» и сунула мне в руки. – Развлекайся давай, а я, – она расправила плечи, сверля взглядом виновника студенческого торжества, – пойду на охоту.
Наблюдая за кошачьими повадками захмелевшей Оксаны, я присела в раскорячившееся старенькое кресло в углу.
Удивительно, как хозяева его ещё в утиль не отправили? Хотя был у кресла один несравненный плюс для нежелающих уединяться.
Можно было затаиться в нём и не ждать нападок нетрезвых ухажёров. Сесть рядом у них все равно бы не вышло – места маловато, а стоять… ну его! Лучше поискать барышню посговорчивее и с площадью посадки побольше.
Поэтому я отставила на пол тару, вручённую Оксаной, и с предвкушением покоя забралась в кресло с ногами. А спустя полчаса и вправду исчезла из поля зрения едва знакомых ребят. Думаю, даже Оксана отыскала бы меня с трудом, хотя…
Я выискала в полумраке гостиной светловолосую курчавую голову. Ее обладательница пританцовывала с кавалером у «праздничного» длинного стола, заставленного пластиковыми стаканчиками всех размеров, разномастными бутылками с выпивкой и худо-бедной закуской.
Вот и отлично. Оксане до меня сейчас и дела нет, а значит, никто допекать и принуждать пускаться в безудержное буйство не станет.
Я с удовольствием уткнулась в мобильник и пробежалась взглядом по вкладке «друзья».
Оффлайн…
Ну и жук этот Бранов! Почти сутки прошли, и ни слова, ни полслова. А я ведь объяснений вообще-то жду, места себе не нахожу!
Негодуя, ткнула пальцем в кругляшок аватарки. Соцсеть в мгновение перебросила меня на страничку «Ян Бранов».
Вот он. Стоит на фото важный-преважный, вполоборота. Пиджачок, рубашечка беленькая, все дела. Бровь загадочно приподнял. Пижон!
В личной ленте записей мало, но все до жути банальные: подборки картинок с музыкой, шутки… Фотографий в альбомах тоже кот наплакал. И ни одного намёка на магическую сущность!
Я схватилась за голову, шаг за шагом восстанавливая события. На произошедшее я теперь словно со стороны смотрела.
Топь, многоголовая гидра, Геракл, появившийся так вовремя. Бранов, как попугай твердящий: «ещё немного, ещё чуть-чуть».
Чёрт знает что!
В том, что аспирантище не так прост, я не сомневалась. И пусть запросы в интернете не выдали ничего толкового, я знала, что видела вчера. Чему, как глазам, остаётся доверять?
– Мне бы хоть одну зацепочку... хоть крохотную!
Я обречённо застонала. Буквально задыхалась от отчаяния и нехватки информации.
Протаращившись пару минут на одиноко лежащую на полу расплющенную пивную крышку, снова залезла в соцсеть. Но там все осталось неизменным. То
Да он издевается! Будь моя воля, взяла бы да устроила аспиранту допрос с пристрастием. Вот только где бы смелости взять?
Всё, что произошло – это же чудо самое настоящее! Волшебство, магия! Такое раз в жизни у одного на миллион случается, а я стала невольным свидетелем этого самого чуда.
Радоваться бы, но не покидало стойкое ощущение, будто мне позволили окунуться в тайну, приоткрыли дверь в мистическое – против моей воли попрошу заметить, – пробудили интерес, а затем взяли и эту дверь бесцеремонно захлопнули. Еще и нос едва не прищемили.
– Морда аспирантская, – проворчала едва слышно, листая Брановские до жути однотипные фото. – Наглая, аспирантская…
– Эй, Мальвина, а я тебя знаю!
Я вздрогнула и погасила экран. Это ко мне обращались?
Захлестнувшая волна гнева отступила так же внезапно, как и возникла. Рядышком с моим креслом на корточках пристроился парень. Белозубая улыбка от уха до уха явно, намекала: либо из дурки сбежал, либо считает себя гением пикапа. И если второе, вынуждена его разочаровать. Ну а первое, само собой, давало отрицательный эффект.
Навряд ли пара, где оба с чудинкой, долго протянет.
– Не прокатит, дружище, – вымученно улыбнулась я и для усиления эффекта большой палец вниз опустила. – Шагай мимо. И у Мальвины волосы синие были, а не розовые. Это тебе так, для справки.
Парнишка не растерялся, а напротив, развеселился пуще прежнего.
– Да нет, это точно ты! Маша, так ведь? Вознесенская.
Я со вздохом поднялась. Подозрительно осведомленный патлатый блондин начинал раздражать.
– Справки уже обо мне навёл? Какой молодец.
– Нет, стой! – кавалер вскочил вслед за мной и ухватил за руку. – Это же я, Миша! Ну, помнишь, мы с тобой в детстве в деревню вместе ездили? Не?
Удержавшись от лютого желания с размаху засадить наглецу в нос, я пригляделась... да так и ахнула.
– Мишка! Сизов, кажется, да? – парень, улыбаясь ярче прежнего, отсалютовал стаканчиком. – Ты как здесь оказался?!
– Пригласили, – деловито отхлебнул он что-то явно покрепче пива, а затем, собравшись с духом, осушил стакан.
Теперь и у меня улыбка от уха до уха растянулась.
– Надо же, вот так встреча…
– И не говори! Слушай, такое дело грех не отметить! – Миша легонько толкнул меня обратно в кресло. – Я сейчас. Ты только не уходи никуда, окей?
Он заразительно захохотал, пригрозил пальцем и умчался. А мне только и оставалось, что вслед ему поражено глазеть. Это ж надо!
Мишка Сизов появился в моей жизни лет так-эдак пятнадцать назад. Меня тогда каждое лето сбагривали в деревню. Там мы и познакомились.
Деревня была и с постоянными жильцами, вроде моих бабули с дедом, и с дачниками, вроде Мишкиных родителей. Помню, как я сидела на заборе и с замиранием сердца ждала, когда к воротам соседей подкатит серебристая «тойота».