Мой препод Укротитель

Русс Алана

– Ну как? – облокотился он на стол и подмигнул мне. – Полегчало, девица? Полегчало, красавица?

– Ты же говорил, бреши в её ауре незначительные, – вместо меня ответил Бранов, сверля друга возмущённым взглядом. – Зачем со всей силы приложил?

– Лишним не будет, – равнодушно скривил губы Сергей. – Да и я здесь царь и бог, так что вы, дети мои, должны подчиниться властвующему здесь порядку любви и страсти.

– Он шутит, – ввернул Бранов, наверняка заметив панику в моём взгляде. – Ничему не нужно подчиняться.

–

Ага, – без тени улыбки согласился разноглазый, – шучу, конечно. Но ты, Браныч, тоже попытался бы пошутить. Разнообразия ради. Так что, Маша, – доверительно склонился ко мне Сергей, – если этот деятель науки начнёт занудствовать, зови меня. Я его быстренько... обработаю.

Ага, и меня с ним заодно.

Я кивнула, но твёрдо решила не позволять местному Амуру к себе прикасаться - если только не буду падать с карниза, – и сунула обе руки под стол.

– Ну, развлекайтесь, – напоследок приказал Сергей и отошёл, а я с облегчением выдохнула и схватила вилку, надеясь хоть так разогнать неловкость.

Минут десять мы с аспирантом синхронно ковырялись каждый в своей тарелке, а затем Бранов совершенно внезапно заговорил:

– Хаос, когда подпитывается, ауру дырявит. Чем серьёзнее прорывы, тем скорее утекает жизненная энергия. Чувства при этом притупляются. Появляется слабость, раздражительность… Но после регенерации, пока раны совсем свежие, ощущения и эмоции чуть-чуть обострены. Это пройдёт, не бойся.

Я поперхнулась. Чуть-чуть?! Страшно представить, что случалось с теми, у кого эти самые ощущения и эмоции до предела обострялись. С грудью наголо на людей кидались?

– Спасибо, что прояснили наконец, - исподлобья глянула я на Бранова.

– Я ведь обещал, – с нерушимым спокойствием на лице ответил он. Правда, глаз от тарелки не отрывал, а шея и скулы его едва-едва начали возвращать естественный телесный оттенок вместо нездорово-розового.

Воспоминания нахлынули внезапно и окончательно меня смутили. Я схватила кружку, зажала нос и глотала целебное питьё до тех пор, пока дыхания хватало.

– Выходит, Сергей эти самые раны в ауре залечивает? – заев вязкую горечь гренкой, наконец обрела я относительную способность говорить.

– Скорее, заштопывает, - поправил аспирант, не отрываясь от еды.

– И это он вот так их…

Я виновато помахала руками, напомнив о нашем с аспирантом таком внезапном держании за руки. Бранов нахмурился и недобро рассмеялся.

– О, не-ет. Это он так развлекается. По правде говоря, я сам до конца не понимаю, как он это делает. Штопает ауры, – уточнил аспирант. – Сомневаюсь даже, что Сергей понимает. Но если повреждения незначительные, как у тебя, например, хватает пары прикосновений или беседы. Да просто рядом посидеть можно. Объятия тоже помогают вернуть силы или… иной физический контакт.

– А если раны серьёзные? – обрубила я перечисление действий, способствующих регенерации ауры.

Бранов

уже вновь набил полный рот и теперь с трудом жевал.

– Тогда целый ритуал проводится, – помахал он вилкой. – Опять же, ритуал Серёга сам выдумал. Но в таком деле главное результат, полагаю.

Я кивнула. Не поспоришь. Выходит, аура – не сказки шарлатанов-целителей? Подумать страшно, сколько людей может погибать из-за дыр в невидимой глазу защите жизненной энергии.

Живёшь себе тихо-мирно, носишь свои синяки под глазами, и вдруг… бац! Над тобой два метра земли и тяжеленный венок с лентой скорби.

– А если ауру не залечивать? – с опаской потянула я.

– Увы, – Бранов хмурым взглядом подтвердил страшные догадки. – Без ауры жизни нет. Но с маленькими ранами можно долгие годы прожить. Человек будет чахнуть, болеть, но не умрёт сразу.

– А вы? – нотки тревоги в голосе я даже не пыталась скрыть. – Вам ведь крепко от Хаоса досталось…

Аспирант одарил меня долгим задумчивым взглядом.

– Теперь всё в порядке, Мика, – натянуто улыбнулся он и потянулся к кружке с бурым «киселём». – Жить буду.

Выпытывать, сколько бы протянул Бранов без Сергея, я не стала. Не хотелось думать, что аспирант мог от невидимых ран в ауре погибнуть. Но даже со своими незначительными повреждениями чувствовала внутри разительные перемены. Будто вновь обрела целостность и желание жить со всеми… вытекающими последствиями.

Я поёрзала на стуле, унимая вновь накативший жар.

Выходит, раз аспирант был ранен сильнее, то и штырит его крепче? Я опасливо скосилась на Бранова, но тот бросаться с поцелуями не спешил. Знай себе с невозмутимым видом вылавливал из тарелки кусочки грибов.

Ну и выдержка…

– Ясно теперь, зачем Хаос людей в Материю тащит, - протянула я, без прежнего энтузиазма расчёсывая вилкой ниточки пасты. – Мы для них блюдо номер один.

– Не мы, – уточнил Бранов, вновь спешно припав к бадье. – Наша жизненная энергия.

– Но что, если людей поблизости не окажется? Хаос что же... с голоду помрёт?

Вопросы из меня лились, как из крана вода. Но аспирант сегодня оказался разговорчив, как никогда.

– Думаю, не помрёт, - задумчиво почесал он переносицу. - В нашем понимании «умереть», значит, перестать существовать. Верно? Но Хаос - энергия, а она не уходит в небытие. Лишь форму меняет.

Я затаила дыхание.

– Тогда, выходит, раз упокоиться раз и навсегда Хаосу не светит, он беснуется с голоду и тянет в рот всё что ни попадя? И людей в том числе?

– Вроде того, - кивнул аспирант.
– Каждому Хаосу нужна энергия. Он использует её в первую очередь для того, чтобы расширить границы своего мира. Это вроде как высший смысл их существования. Цель номер один.

– Прелесть какая, – неприлично-громко захохотала я.
– Создай свой мир? Так вот к чему были те странные вопросы о боге?