Мой препод Укротитель
Шрифт:
– Позже расскажу.
Оксана поджала губы, но смолкла. Я же украдкой косилась на неё всю пару.
Выглядела подруга неплохо. Круги под глазами замаскированы тональным кремом и пудрой, на скулах румянец. Да лекцию строчит и вполне себе бойко. Значит, Хаос не иссушил её до необратимых последствий, а книжка Семёна Аркадьевича возымела действие.
Я с облегчением выдохнула. Попыталась сосредоточиться на занятии, но бесполезно.
Как там Бранище-то? Сказал Марте, что вечером вернёт силы, но до тех пор ещё жить и жить!
Я уныло глянула
В очередной раз зависнув, я потрясла головой, старательно пытаясь вернуться в рабочее русло. Сквозь задумчивость в разум ворвался визгливый преподавательский голос, и я стиснула ручку. Пыталась хоть что-то законспектировать, но рука то и дело замирала над тетрадью, оставляя уродливые кляксы, а мысли уплывали далеко-далеко. На второй этаж, прямиком в аспирантское «логово».
Чёрт. Если мои приключения на том не закончатся, меня точно отчислят!
***
– Ну? – уперев руки в боки, Оксана преградила мне путь, едва сдвоенная потоковая лекция по истории и теории культуры закончилась. – Дома не ночевала, мобильный не отвечает… Где тебя носило, блудный попугай?
Блудный попугай в моём лице невразумительно крякнул и потащил Оксану подальше от лишних глаз и ушей. В укромное местечко на пятом этаже. Закуток, где по странной инженерной прихоти вместо двери туалета поселилось широченное окно на глухую стену соседнего корпуса.
– Ну? – снова требовательно сдвинула брови Оксана, взобравшись на подоконник.
– Что «ну»? – как можно правдоподобнее нахмурилась я. – С Мишей я была, не кипятись.
Подруга вытаращила глаза. Привычным движением подправила очки и выдала только:
– О-ого…
– Ага, – уселась я рядом. – А мобильник потеряла. Не знаю… Выронила где-то, наверное.
– Клуша! – восхищённо захохотала Оксанка, сбросив оцепенение. – Да хвощ с ним, с мобильником, ты про Мишу расскажи!
– А что рассказывать? – сбилась я. Так далеко план обмана не продумывала. – Ну, он блондин, высокий…
– Это я и по фотке помню, – отмахнулась соседка. – Так вы теперь встречаетесь, выходит?
– Н-нет, – улыбнулась я, а у Оксанки окончательно рот открылся. Потому я поспешила добавить. – Пока нет. Буду ждать его реакцию, а там поглядим.
– Зря, – выдала подруга. – Надо брать, пока горяченький. А то ищи-свищи потом по забугорьям.
– Нет, Миха не такой, – улыбнулась я и спрыгнула на пол.
– Ну ага, не такой… – буркнула Оксана и тоже сползла вниз.
– Так а с волосами-то что? Розовый больше не в моде?
– Неудачный эксперимент, - поджав губы, отмахнулась я. – Скоро всё станет, как прежде. Надеюсь. Идём! Опоздаем на «релижку», Бранов точно нас съест.
– Ой, да Бранище бранится – только тешится, – с философским видом изрекла Оксана и захохотала, а у меня окончательно
Как же я рада видеть её живой и здоровой. Даже полюбила будто бы сильнее.
– Знаешь, – негромко проговорила подруга, когда наша группа усаживалась в ожидании аспиранта, – я рада, что ты выбрала Мишу, а сумасшествие с Брановым закончилось. А то у меня… дурное предчувствие было.
– Семёнова! – захохотала я. – Не заболела? С каких это пор ты в предчувствия уверовала?
Оксана пожала плечами и ничего не ответила. Только задумчивым взглядом проводила медленно спускающегося по ступенькам аспиранта. Тот по обыкновению подошёл к столу, аккуратно уложил сумку с ноутбуком и с тяжёлым вздохом опустился на стул.
По рядам пронёсся шепоток, а Никита Быков мигом крутанулся на месте и почему-то с гаденькой улыбочкой уставился на меня. Поиграл бровями, хотя никаких косых взглядов от Бранова в мою сторону не последовало. Ровным счётом ничего, что могла бы хоть как-то его или меня скомпрометировать!
Я даже не была уверена, что аспирант вообще заметил меня в аудитории.
– Чего это с ним? – удивилась Оксана.
– Фиг знает, – поворчала я, не сводя глаз с нагло лыбящегося Никиты. – Это ж Быков. Он вечно в неадеквате.
– Да я о Бранове! Ты глянь, как лимон выжатый.
Теперь уже моя очередь пришла плечами пожимать.
– Он хоть и зло, но в человечьем же обличии, – хмыкнула с напускным равнодушием. – Простыл, может, или не выспался…
Бранов тем временем раскрыл журнал, поднялся и совершил то, чего отродясь не делал: подошёл к старосте, разложившей тетрадочки-пенальчики на первом ряду!
– Любовь, отметьте присутствующих, пожалуйста, – потыкал он пальцем в колонки числом.
Вернулся за стол и принялся с невозмутимым видом распутывать хитросплетение проводов ноутбука.
Снова прокатилась волна шёпота. Одногруппники похватали телефоны, отправляя Кораблёвой сообщения с просьбами отметить отсутствующих товарищей. Раз уж Бранище расщедрился, раз уж имел неосторожность доверить такое дело студентам, грешно возможность не использовать.
Я стиснула зубы, наблюдая за Любой. Староста только и успевала плюсики вырисовывать. А ведь строила из себя... Однажды Оксана и правда слегла с простудой, так Кораблиха – так мы за глаза с соседкой её прозвали - нарисовала ей жирную «н»-ку и сказала, что обманывать преподов ни в её привычке.
Оксана тоже заметила творящийся на первом ряду произвол. Припомнила давнюю обиду и пробубнила нечто невероятно ругательное.
– Всё, успокоились, – поднял руку Бранов, когда Кораблева с блаженной улыбкой вернула ему журнал. – Успокоились! Доброе утро. Сегодня по плану лекция, а затем, семинар. И давайте на полтона потише, пожалуйста. Я немного простыл. Громко говорить не смогу.
Я достала тетрадь, ту самую, с историями и рисунками. Перевернула вниз головой и открыла первые с конца чистые листы. Собиралась всё до единого слова записать. Помереть, но записать!