Мой Рагнарёк
Шрифт:
– Во всем мире воцарилась ночь, Владыка. И только в некоторых местах смена дня и ночи по-прежнему происходит обычным образом. Эта пустыня – одно из таких мест. Твоей силы хватает, чтобы вдохнуть жизнь в реальность, замершую в ожидании конца. Кроме тебя под этим небом есть и другие существа, у которых хватает могущества увидеть солнечный восход. Но в Медине их не было, а твой визит туда оказался слишком коротким. Откровенно говоря, я думал, что ты и сам все знаешь, Владыка! – Джинн не скрывал удивления.
– Ничего я не знаю. Ты очень разочарован?
– Мне
– Ты не мог бы попросить своего могущественного слугу разбить для нас шатер? – осведомился Мухаммед. – Нам с тобой не приличествует вести беседу под открытым небом.
– Ты не очень огорчишься, если это будет не совсем шатер? В последнее время я, знаешь ли, привык к комфорту.
– Я уверен, что ты сделаешь наилучший выбор, Али, – прочувствованно сказал он.
Я обернулся к Джинну:
– Сооруди что-нибудь вроде того домика, в котором мы провели прошлую ночь, со всеми удобствами, кондиционерами и так далее, ладненько?
– Ладненько, – эхом откликнулся Джинн.
Наша с Мухаммедом деловая беседа состоялась только на закате: после того как пророк приобщился к таинству гидромассажной ванны, все остальное утратило для него значение.
– Хвала Аллаху, я уже в раю! – твердо сказал он, погружаясь в теплую булькающую воду. Я благоразумно воздержался от теологического диспута.
Пока Мухаммед плескался, мы с Джинном коротали времяза игрой в нарды. У него хватало великодушия изредка мне поддаваться, чтобы я получал удовольствие от игры. Время текло незаметно, но за полчаса до заката я начал всерьез беспокоиться. Испугался: вдруг Мухаммед захлебнется от свалившегося на него счастья, и тогда мне придется взвалить на себя и его работу. Так что я пошел проверить, как у него дела.
Мухаммед с блаженным лицом сидел в ванне и восторженно хлопал ладонями по воде. Летящие во все стороны брызги, судя по всему, забавляли его чрезвычайно. Из уважения к моим гипотетическим былым заслугам пророк согласился продолжить это интеллектуальное занятие несколько позже и принялся старательно отжимать бороду.
Я попросил Джинна добыть для нашего дорогого гостя какой-нибудь банный халат. Надо отдать должное: в красном махровом халате до пят Мухаммед смотрелся более чем импозантно. Я отвел его в прохладную просторную гостиную, усадил на диван и кратко изложил суть предстоящей нам «великой миссии». Мне показалось, что Мухаммеду абсолютно по барабану:[4] что за войско мы должны возглавить и какую битву выиграть. Жизнь представлялась ему простой и прекрасной штукой. Он сам только что счастливо ускользнул из объятий смерти, где-то на небесах все еще орудовал мой приятель Аллах, а здесь, на земле, имелся я, так сказать, «полномочный представитель» этого самого Аллаха. Следовательно, все должно было уладиться само собой.
Пророк восхищенно поглощал разнообразные продукты питания, извлеченные из небытия хозяйственным Джинном, доверчиво хлопал миндалевидными глазами и легкомысленно отмахивался от моих попыток растолковать ему, что мы влипли
– Скажи мне, Али, а в этом раю есть гурии? – поинтересовался Мухаммед перед тем, как снова погрузиться в воду.
– Кто?!
– Гурии, – настойчиво повторил он. – Вообще-то в раю они должны быть.
– О господи! – Я не знал, плакать мне или смеяться. – Но ведь это не рай, а просто домик в пустыне. Уютное наваждение со всеми удобствами на одну ночь. Впрочем, если тебе так уж требуются гурии… Что ж, сейчас попробуем.
Я отправился в сад, где обнаружил Джинна, снова склонившегося над игральной доской. Рядом топтался Синдбад. Через несколько секунд я с суеверным ужасом понял, что Синдбад не просто топчется, а принимает активное участие в игре. Время от времени он осторожно брал в зубы стаканчик с игральными костями, аккуратно его тряс, переворачивал, разглядывал цифры, а потом прикасался влажным носом к деревянной фигурке, которую, по его мнению, следовало передвинуть.
Ну да, конечно. После того как бедняга Джинн полдня играл в нарды со мной, верблюд вполне мог показаться ему достойным соперником.
– Наш Мухаммед требует гурий, – сообщил я Джинну. – Поможешь?
– О, это просто, – Джинн на мгновение поднял глаза от доски, что-то пробормотал и снова задумчиво уставился на игровое поле.
Проанализировав ситуацию, я понял, что Джинн понемногу проигрывает верблюду.
– Что, уже? – удивился я. – Наш пророк нежится в объятиях прекрасных дев?
– Разумеется, – кивнул Джинн. – Кстати, я могу оказать тебе такую же услугу, Владыка. Дюжина-другая гурий вполне поместится в твоей спальне.
Я удивленно покачал головой.
– А мне-то они зачем?
– Странный вопрос, – усмехнулся Джинн. – Ну, скажем так: для того, чтобы не испытывать одиночества.
– По моим наблюдениям, одиночество такого рода приносит прохладу в летнюю ночь и возможность свободно размахивать ногами во сне, – в тон ему откликнулся я. – А я как раз весьма дорожу и тем и другим. Так что я, пожалуй, откажусь от твоего любезного предложения. Лучше просто попробую выспаться. Чует мое сердце: пока наш приятель Мухаммед будет сидеть в ванной, мне придется пахать за двоих. А он будет плескаться еще тысячу лет, это как минимум…
– Ты не любишь женщин, Владыка? – подмигнул мне Джинн. – Так и скажи. Не хочешь гурий, могу привести к тебе прекрасных юношей.
– Ну да, героев знаменитой загадки Сфинкса! Заодно проверим на практике, насколько соответствовал истине ответ, за который мне пришлось заплатить жизнью, – фыркнул я. – Нет уж! Мужчин я люблю еще меньше, чем женщин. Во всяком случае, когда обнаруживаю их под своим одеялом.
– А может быть, ты предпочитаешь джиннов? – встревожился мой могущественный слуга. Но тут же расслабился: – Впрочем, я могу призвать кого-нибудь из своих родичей, среди них встречаются весьма любвеобильные.