Мой Рагнарёк
Шрифт:
– Ну да. Это же единственное, что он умеет. Было бы странно, если бы он и это делал плохо!.. Нет, погоди-ка! Никакой это не Харон. Глазам своим не верю! Да это же сам Аид, собственной персоной. Как такое может быть?!
– Все может быть, когда мир стоит на краю, – сказал я, усаживаясь на мокрый песок. – Чему ты удивляешься?
– Всему! Твое глубокомысленное «все может быть» – это единственное объяснение, на которое я могу рассчитывать?
– Зачем тебе мои объяснения? Через несколько минут твой родич будет здесь и сам расскажет тебе, что происходит.
– Твоя
– А что, твой дядюшка тоже мнит себя великим певцом, вроде этого красавчика Аполлона? – спросил я, прислушиваясь к обрывкам какой-то тягучей песни, долетавшим до моих ушей. – На его месте я бы не слишком усердствовал.
У Аида явно не было музыкального слуха, да и голос оставлял желать лучшего: он то и дело срывался на хриплый фальцет, подобающий разве что безусому юнцу.
– Впервые слышу, как он поет, – фыркнула Афина. – И хвала Зевсу, что до сих пор сия чаша меня миновала! Похоже, он совсем рехнулся, бедняга. Плохая новость.
– Думаю, все не так страшно. Он больше похож на захмелевшего гуляку, чем на безумца. Сама не видишь?
– Думаешь? – недоверчиво переспросила она. – Никогда в жизни не видела Аида с чашей вина в руках.
– Пение пьяного ни с чем не перепутаешь, поверь уж моему опыту! Да ты сама на него посмотри.
Челн как раз уткнулся носом в берег. Аид молодецки отшвырнул в сторону весло, тут же потерял равновесие и бухнулся на четвереньки. Его руки оказались в мутной прибрежной воде, ноги беспомощно колотили по ветхому дну лодки, которая тут же перевернулась.
– Срам, да и только! – сердито сказала Афина, извлекая из воды своего дядюшку.
– Ну почему сразу «срам»? – снисходительно усмехнулся я. – Пображничал грозный муж, да перебрал с непривычки, с кем не бывает…
– Ты прав, одноглазый, – угрюмо согласился Аид. – Я немного перебрал. Имею полное право: моя работа наконец-то завершена. Надо же было как-то отметить первый день праздной жизни!
– Что ты имеешь в виду, Гадес? – ахнула Афина. – Как твоя работа может быть завершена? В твоем царстве и в прежние дни было полно обитателей, а уж теперь-то к тебе пожаловало все человечество!
– Было дело. Но они уже ушли, – объяснил Аид, с видимым удовольствием укладываясь на мокрый песок. – Все ушли. Наконец-то нашелся хитрец, пообещавший им новую жизнь, и эти глупцы ему поверили. Впрочем, на их месте я и сам бы не упустил шанс вернуться в мир живых… В общем, они все куда-то подевались. Напоследок утопили Харона. Им всем, оказывается, давно хотелось это сделать. А Кербер издох. Отравили они его, что ли? Но чем можно отравить Кербера – не представляю! И Персефона куда-то ушла. Моя Персефона, надежная, как сама смерть, верная, как собственная рука… Впрочем, пусть себе шляется где хочет, она мне уже давно надоела!
– Могу тебя понять, – поддакнула Афина. – Она действительно редкостная зануда… Не спи, Гадес! Ты еще ничего нам не объяснил.
– А что я вам могу объяснить? Я и сам ничего не понимаю, – признался
– Нет. Мы пришли сюда, чтобы найти Диониса, – вздохнула Афина.
– Что за нелепая идея – искать здесь Диониса! – расхохотался Аид. – Кто из нас пьян, Паллада?
– Все-таки ты, Гадес. Мы пришли потому, что Диониса убили прошлой ночью. Мы не знаем, кто мог это сделать, и Зевс послал меня сюда расспросить его тень. А Один любезно согласился составить мне компанию.
– Вот оно что. Паршивая история! – Аид даже малость протрезвел от такой новости. – С каких это пор ты заделалась вестницей несчастий, Паллада? День Последней битвы еще не настал, а смерть уже получила власть над детьми Зевса, вотоно как! Вроде бы мы с нею так не договаривались… Но я все равно не понимаю, почему Зевс решил, будто вы найдете здесь тень Диониса? Мое царство всегда было последним приютом для смертных, это правда. Но Дионис – не один из них, как и все мы. Если даже у него есть тень, мне ничего не известно о том, где она блуждает.
– Ясно, – кивнула Афина. – Вообще-то я с самого начала не слишком надеялась, что Дионис прогуливается по Елисейским полям. Но надо было попробовать… Пошли отсюда, Один. Нам здесь ничего не светит.
– Ты не думаешь, что нам следует взять его с собой? – Яуказал на Аида. – Ему больше нечего здесь делать.
Она нетерпеливо пожала плечами.
– Ему и у нас нечего делать, если подумать. И потом, в моем «Бристоле» всего два места. Гадес – не ребенок, пусть проспится, а потом сам решает, где ему теперь надлежит пребывать. Если захочет присоединиться к нам, сам доберется. Если нет – не будем его неволить.
Словно соглашаясь с ней, Аид громко захрапел, зарываясь в песок, как кутаются в одеяло. Я кивнул и пошел прочь. Любое место, навсегда покинутое обитателями, – неприглядное зрелище, даже если это обитель смерти, из которой ушли мертвецы.
Мы возвращались в молчании: нам обоим было о чем подумать.
– Мертвые ушли к нему, да? – спросила Афина, перед тем как забраться в кабину «Бристоля». – К этому твоему «великану Сурту»?
– К кому же еще? Этого следовало ожидать. Он пришел и теперь собирает войско. Он был бы дураком, если бы не поторопился.
– Если и дальше так пойдет, его ожившие мертвецы останутся без работы, – проворчала Афина. – Нас просто перебьют поодиночке, как беднягу Диониса. А те, кто сохранят жизнь, заплатят за нее остатками своего разума. Не повезло твоему «великану Сурту» – ему и сразиться-то будет не с кем!
– Не трудись оплакивать его жребий, Нике. По крайней мере, мы с тобой не собираемся ни погибать от руки неизвестного, ни утрачивать разум, верно? А вдвоем мы стоим целого войска.
– А ты умеешь утешать, если захочешь, – улыбнулась она.