Мой Рагнарёк
Шрифт:
– А твое могущество? – оптимистически спросил Анатоль. – Если уж ты с Сетхом справился…
– Мало ли с кем я справился. Нет никаких гарантий, что у меня снова получится. Мои чудеса – штука непредсказуемая. Вдруг в день битвы у меня будет лирическое настроение – и что вы тогда станете делать? Подавать мне карандаши, чтобы я подробно описывал впечатления? Подбирать подходящие метафоры? Да уж…
– Я всегда готов помочь тебе в твоих занятиях, Али, – совершенно серьезно заявил Мухаммед. – Если тебе понадобится, чтобы я подал тебе карандаш,
– Спасибо, друг. Но сейчас меня не это беспокоит. Я чертовски боюсь, что под моим чутким руководством наши соратники смогут разве что еще раз умереть. Возможно, на этот раз они умрут весело и без сожалений и оставшиеся в живых будут вынуждены спешно сложить десяток хвалебных од на их память. А толку-то!
– И что ты предлагаешь, Али? – спросил Мухаммед.
Мне понравился его деловой тон. Одно удовольствие иметь дело с этим дядей – по крайней мере, пока он не хватается за свой коврик для намаза.
– Нам нужны опытные полководцы. Чем больше, тем лучше. Думаю, за всю историю человечества их было немало. И наверняка все они следуют за нами в качестве рядовых. Грех это – гвозди микроскопами забивать! Надо бы их разыскать, провести разъяснительную работу, и пусть командуют всеми, кто под руку подвернется. Тогда у нас будет не одна огромная и почти бесполезная армия, а несколько сотен – или даже тысяч? – армий поменьше. По-моему, очень просто, главное – нарыть побольше генералов.
Я вопросительно посмотрел на Джинна.
– Ты сможешь быстро отыскать бывших полководцев в этом столпотворении?
– Если бы я знал их по именам, было бы проще. Впрочем, с несколькими великими полководцами я был знаком лично. Но думаю, за те годы, которые я провел в своем сосуде, появился еще кто-то.
– Надеюсь, что так, – улыбнулся я. – Что ж, имена – не проблема!
Легко сказать: «не проблема»! Порывшись в памяти, я с ужасом понял, что не могу вспомнить никого, кроме Александра Македонского и Наполеона. Мне стало стыдно. Через несколько секунд у меня в голове слегка прояснилось, и я извлек из дырявых сундуков своей пассивной памяти имена Чингисхана, Бабура, Маршалла и почему-то Гитлера, хотя какой из него к черту полководец – он же в основном на митингах орал. Впрочем, вокруг него было полно толковых ребят. Не в неделю же Германия войну проиграла.
– Образование у меня то еще, конечно! – фыркнул я. – Ничего, сейчас напряжемся и общими усилиями составим список. Кто-нибудь здесь знает историю?
– Я почти профессиональный историк, Макс, – неожиданно сообщила Доротея. – Всего-то год в университете не доучилась. Угостите даму стаканчиком чего покрепче, и будет вам такой список великих полководцев – закачаетесь!
– За стаканчиком дело не станет. – Я выразительно посмотрел на Джинна.
– Слушаю и повинуюсь, – высокопарно ответствовал тот, с низким поклоном подавая Доротее высокий тонкий стакан с какой-то пахучей дрянью.
– Подумать только, мой любимый коктейль! – восхитилась она, попробовав содержимое.
– Да по фигу, наверное… – Я пожал плечами и покосился на Джинна. – Тебе ведь все равно?
– Абсолютно все равно, Владыка, – эхом откликнулся Джинн.
– Сделаем, – заключила Доротея. – Дайте только карандаш и бумагу.
Она отхлебнула из своего стакана и принялась строчить. Это продолжалось часа два. Несколько раз Джинну приходилось выдавать ей чистый лист бумаги.
Я, конечно, с самого начала подозревал, что кроме Македонского с Наполеоном были еще какие-то великие полководцы, но никогда бы не подумал, что их такая прорва. Доротея умудрилась вспомнить больше тысячи имен, и мне показалось, что она остановилась только потому, что заболели пальцы.
– Ой! – виновато сказал я, перебирая страницы, исписанные торопливым почерком Доротеи. – Почти никого не знаю. Стыдно-то как… А что, разве генерал Мак-Артур тоже был великим? Я думал, он так, посредственность.
– Может быть, и посредственность, нам-то какая разница? – Доротея пожала плечами. – По крайней мере, свое дело он знает. Я так поняла: чем больше полководцев – тем лучше. Или тебе требуются только гении?
– Да нет. Пожалуй, ты права.
Еще несколько минут я с любопытством рассматривал список: учиться никогда не поздно. А потом у меня появился вопрос.
– Слушай, а почему в твоем списке нет ни одного норвежского конунга? Насколько я знаю, они были ребята что надо. Взять того же Харальда Завоевателя или Святого Олава… Или ты специализировалась на другом историческом периоде?
– Можно сказать и так… Нет, я знаю имена некоторых скандинавских королей, но они нам все равно не понадобятся. Они же теперь все в Вальгалле у Одина, разве нет?
– Об этом я как-то не подумал, – удивленно признался я. – А ты сообразила. Молодец.
– Рада стараться! – Она комично отсалютовала мне, приложив руку к козырьку несуществующей фуражки.
– Если уж хочешь, чтобы было смешно, надо орать: «Яволь майн фюрер!» – улыбнулся я. – Номер семьсот восемьдесят четвертый в твоем списке может дать тебе профессиональную консультацию по этому вопросу, как только мы его отыщем.
– А кто у меня проходит под этим номером?
– Герман Геринг. Очень полезный парень: нам же как раз предстоит иметь дело с вражеской авиацией… А может быть, он тоже в Вальгалле?
– Нет его там, – зевнула Доротея.
– А ты откуда знаешь? – удивился я.
– Это элементарно, дорогой Ватсон. Не было у него в руках меча, когда он умирал. Да и не верил он ни в какую Вальгаллу. Думаю, это тоже важно.
Признаться, меня здорово удивила уверенность ее тона: до сих пор Доротея не производила впечатление человека, понимающего, что происходит. Неудивительно, думаю, я и сам не производил такого впечатления. Но сейчас она говорила как крупный специалист по вопросам загробной жизни.