Мой ректор военной академии. Часть вторая

Тур Тереза

И глаза у наследника мечтательно замерцали.

— Так вы голодный? — осторожно спросила я.

— Срок наказания еще не закончился. Нас выдернули во дворец, отмыли, дали хлеба с водой — и вот мы на приеме.

— Сочувствую.

Я подозвала лакея.

— Накройте ужин на пять персон в малой столовой, — распорядилась я.

— Слушаюсь, миледи, — поклонился слуга и удалился. Как я и думала, мое распоряжение вопросов не вызвало.

— Ваше высочество, — обратилась я к принцу Брэндону. — Если ваша пятерка исчезнет сразу —

это может вызывать вопросы. Но… Тихонько. Быстренько. По одному, максимум по двое. Просачиваетесь в малую столовую — я думаю, вы знаете, где она находится?.. И ужинаете.

— Миледи! Вы — бунтарь! — восхитился принц.

— Я — за педагогику, но против деспотии, — гордо объявила. — К тому же, всегда интересно отработать тактические мероприятия по организации партизанского движения в условиях императорского дворца.

— Вы действительно преподаете историю?

— Именно так, мой принц.

Мы негромко рассмеялись.

— Ваше высочество. Миледи, — к нам подошел пожилой мужчина, которого я узнала. Это он стоял на коленях перед императором в государственной тюрьме и ждал решения Фредерика.

— Граф Олмри, — уважительно поприветствовал его наследник. — Приятно снова видеть вас во дворце.

— Приказ императора. Мне приказано снова занять пост министра финансов. А это, как вы понимаете, предполагает, что я снова вынужден появляться на светских мероприятиях.

— Не могу сказать, что меня это печалит, милорд. С вами приятно и поучительно беседовать. Чего нельзя сказать о большинстве собравшихся.

— Благодарю вас, ваше высочество.

— С вашего позволения я вас оставлю, — сказал наследник. — Миледи. Милорд.

И он удалился.

— Миледи Вероника, вы позволите представить вам мою супругу — графиню Олмри?

— Конечно, ваше сиятельство.

Графиня тут же подошла, словно стояла на посту и ждала отмашки.

Мы раскланялись.

— Я бы хотела выразить вам огромную признательность за ваше великодушие, — тихо проговорила она.

— Я не понимаю, — вопросительно посмотрела на нее.

— Мой сын. Мой младший сын — теперь единственный…

— Его осудил император за дурную шутку, — совсем растерялась я.

— Именно вы, как пострадавшая сторона имели право настаивать на более жестком приговоре. И на лишении дворянства как минимум. Его величество не отказал бы вам. К тому же, проступок моего глупого влюбленного ребенка, действительно, очень и очень…

— Успокойтесь, — посмотрела я на графиню. — Я думаю, это была глупость с его стороны — не более того. К тому же я слышала, что ему всего семнадцать.

— Именно так.

— Время юношеских безумств, первой любви…

— Мы и предположить не могли, что он и Глория… Это ужасно.

— Могу я задать вопрос, ваше сиятельство?

— Конечно.

— А почему — Глория? Из всего богатства на ярмарке невест?

— Договорной брак между семьями — как положено, — ответил сам граф. — Хороший род,

хороший магический потенциал, который она могла бы передать детям. А что касается характера…

— Тут мы все просчитались, — отозвалась графиня.

К нам подошел Ричард — и разговор пришлось прервать. Министр финансов и его супруга распрощались со мной — и удалились.

— Вы пользуетесь популярностью, — проворчал мужчина. — Сначала длительная беседа с принцем… О чем, кстати?

— О партизанском движении, — честно ответила я.

Ричард хмыкнул.

— Потом к вам подошла чета Олмри.

— Позвольте доложить: мы беседовали о судьбе их младшего сына.

— А какое вы имеете отношение к его судьбе?

— Это вы лучше спросите у своего отца. Беседу на эту тему я с вами начинать не буду.

— Как скажете, миледи, — чуть поклонился принц Тигверд.

В ответ я склонила голову.

— Скоро уже апофеоз приема — все отправятся в тронный зал. И, кстати, вы просто склоняете голову…

— Его высочество меня уже просветил.

— Значит, о партизанском движении… Вы знаете, что меня больше всего радует? — вдруг поменял тему он.

— Откуда же мне знать?

— Что мы будем возвращаться домой. В карете. А потом… — и его глаза заблистали алым.

А мне стало грустно — сегодня он ведет себя так, как будто ничего не было — ни его обвинений, ни нашего расставания, ни слов, сказанных в запале, почти в ненависти… Как будто мир нашей любви не рассыпался пылью.

— Время, — предложил мне руку принц Тигверд. — Всем пора в тронный зал.

Мы зашли одними из последних. Все уже выстроились по ранжиру — причем с одной стороны были аристократы и военные империи, а с другой — представители Османского ханства. Ближе нас на один шаг к трону стоял лишь наследник. Он любезно поклонился и одними губами произнес, обращаясь ко мне: «Спасительница!»

— Это что было? — почти не слышно спросил Ричард.

Торжественная часть — была — как, впрочем, ей и положено быть, пафосная, долгая и очень занудная.

Потом все ходили и раскланивались — теперь уже в присутствии монархов. Ричард достаточно долго беседовал с османским ханом — молодым человеком возраста Брэндона. Говорили они на незнакомом мне языке — я стояла с бокалом шампанского — и вежливо внимала.

В конце беседы монарх сопредельного государства поздравил его драгоценного друга, принца Тигверда с помолвкой и выразил надежду, что мы будем очень счастливы. Это было сказано уже по-имперски.

Я улыбнулась, склонила голову — и поблагодарила.

А что делать — не выплескивать же шампанское в лицо Ричарда с воплем, что он — придурок…

Пока Ричарда отвлекали беседами военные, а потом и император Фредерик, ко мне по одному подошла вся боевая пятерка принца Брэндона и поблагодарили за ужин. Правда, граф Троубридж проговорил простые, в общем-то слова, с таким видом, словно они жгли ему горло.