Мой ректор военной академии
Шрифт:
– Ну, погоди, - подумала я, мысленно обращаясь к поварихе.
– Зараза!
А в слух произнесла:
– Милорд, во избежание подобных недоразумений, давайте составим...
Хотела сказать "пакт о ненападении", но осеклась. Скорее всего, женщины в этом мире так не говорят.
– Прошу вас, пойдемте в библиотеку, - поднялся он.
И я, сжимая в руках записную книжку и карандаш, отправилась за ним.
– А вы серьезно подходите к своим обязанностям, - рассмеялся он, внимательно посмотрев на меня.
–
Непонятно в этой ситуации было то, что сам вельможа не так уж и рассердился - скорее опечалился. Я, между прочим, злилась на нашу повариху и ситуацию в целом гораздо больше, чем он.
– Присаживайтесь, - он кивнул на кресло возле камина, опустившись в соседнее.
– Что вы хотели спросить?
Я осталась стоять перед ним, наблюдая, как он вертит широкое кольцо на указательном пальце левой руки. На кольце черными бриллиантами удивительно изящно был выложен грифон, распластавший крылья - как я уже знала - это был герб правящего дома Тигвердов. Только слева, уже алыми камнями была проведена алая полоса - должно быть знак того, что владелец этого герба незаконнорожденный.
– Миледи... Госпожа Лиззард...
Я поняла, что залюбовалась на длинные пальцы, что вертели кольцо, и потеряла всякую связь с реальностью. Мне стало неловко. Щеки полыхнули.
– И все же присядьте, - мягко сказал милорд Верд.
– Я настаиваю.
Кивнула. Села. И проговорила - хорошо еще, не запинаясь:
– Что вы не выносите из еды? Кроме овсянки - это я уже поняла. И мяса со сладким соусом.
– Пожалуй, что и все.
– Что вы любите?
– Из еды?
– насмешливо поинтересовался он.
Я с укоризной на него посмотрела.
– Печености всякие, - смущенно признался он.
– Пирожки, блины, булочки... Как мама и бабушка готовили. Обедневшие дворяне, знаете ли... Денег на прислугу особо нет. Ничего нет, кроме гордости. Может быть, меня эта ваша фраза и зацепила в парке. Какое-то время я так себя ощущал тоже.
И у него как-то получилось легко, беспечно улыбнуться. Хмурые, словно специально сложенные для того, чтобы показывать недовольство, черты лица, разгладились - и он стал потрясающе красив. Надо же...
– Хорошее время было. Знаете, это были, пожалуй, единственные люди, которые меня любили. Просто так - просто потому, что я был на свете... даже, наверное, вопреки всему, что я принес в их жизнь, - и мне показалось, что милорд и забыл о моем присутствии.
Мужчина задумался, глядя на огонь. Потом сказал:
– Хотя нет - есть еще старые солдаты. С которыми я прошел все кампании.
– Как господин Джон Адерли?
– не могла не спросить я.
– Да. Мы служили с ним вместе. Я могу попросить вам быть с ним помягче?
Кивнула:
– Разумеется, милорд.
Мне хотелось спросить, как там устроились Пауль и Рэм, но я как-то не решалась. Все-таки я служащая...
–
– Приняли их, во всяком случае, неплохо. Теперь все зависит от них.
– Что вы имеете в виду? В Академии может быть опасно?
– Нет. Мы очень внимательно следим за кадетами и стараемся предусмотреть все.
Я достаточно скептически фыркнула.
– Вы знаете, кстати, для чего была создана Имперская военная академия для отпрысков самых знатных родов?
– спросил у меня хозяин поместья.
– Для чего же?
– Чтобы забрать подростков из семей и воспитать их в духе преданности Императору и Империи. Плюс, чтобы ослабить влияние родственников. И, особенно, матерей.
– Чем же империи так матери не угодили?
– резануло меня по сердцу его фразой.
– Мужчина должен быть мужчиной. Уметь принимать решение и нести за него ответственность. А матерям, уж простите меня, свойственна гиперопека. А потом они удивляются, что вырос не сын, а размазня.
– Как часто мне можно будет видеть моих мальчиков?
– Вот видите - вы говорите "моих мальчиков". А они и не ваши - они сами по себе. И не мальчики уже - взрослые. И доказали это тем, что встали на вашу защиту, когда увидели во мне угрозу. Это меня-то и подкупило. И не расстраивайтесь так. Вы как раз вполне здравомыслящая особа.
– Спасибо, - получилось иронически.
– Но вы не согласны со мной?
– В том отношении, что сыновей необходимо забирать от их матерей, чтобы те их не испортили?
– Вы как-то не правильно видите ситуацию, - обиженно сказал он.
– Я считал, что его Величество поручил мне важное и необходимое дело - пусть даже и трудное. А вы так говорите, словно я изверг какой-то...
– Простите, я просто переживаю.
– Вам все равно рано или поздно придется привыкнуть, что у вас разные жизни, - тихо сказал он.
– И это не значит, что сыновья вас забудут или будут любить меньше. Просто жизнь... Она такая. Она разведет...
– Спасибо вам...
– Если у них не будет замечаний по учебе или по поведению, я смогу привозить их на выходные. Так делают все - и я не буду выглядеть исключением.
– Могу я просить рассказать вас о своем распорядке дня?
– решила я поменять тему разговора.
– Просыпаюсь я рано. Завтракаю в семь утра. В восемь удаляюсь на работу. Как правило, приезжаю на обед в два... Ужинаю - когда возвращаюсь. Обычно - поздно.
– Что вы предпочитаете на обед? Чтобы не получилось, как с этим соусом "самым популярным в сезоне" - не удержавшись, передразнила я повариху.
Милорд, кажется, все понял и улыбнулся. Что-то во мне его веселило:
– Вы не замечали, что у нас, в Империи, принято вести себя так, как полагается по статусу. Иной раз - слишком?