Мой сон о тебе
Шрифт:
Бен резко выпрямляется.
– Я думал, тебе нравится в кафе.
Его растерянность болью отзывается во мне.
– Так и есть, – поспешно успокаиваю его я. Эстер удивленно приподнимает бровь, но я предпочитаю этого в упор не заметить. – Не волнуйся. Я никуда не собираюсь.
На лице Бена отражается облегчение. Я и сама прекрасно понимаю: для Грейс было бы очень важно, чтобы кафе оставалось в надежных руках.
После смерти Грейс я ушла из компании по производству жестяных банок и начала управлять кафе. Это казалось естественным, почти само собой разумеющимся. Бен занимал престижную, высокооплачиваемую должность. Я же целых одиннадцать лет готовила
Через год после этого Грейс погибла, а вскоре я взяла к себе Мерфи. Вообще-то его хозяевами были Грейс и Бен, но начальство Бена не соглашается терпеть в офисе собак, а в кафе Мерфи пользуется всеобщей любовью и вниманием.
После университета Грейс лет шесть провела за границей. Она там то работала официанткой, то раздавала рекламки на улицах, то занималась продажами по телефону. Металась от одной идеи к другой, пока наконец не осознала, что ее мечта – заниматься ресторанным бизнесом. Сначала мы все посчитали, что это ее очередная блажь, но ошиблись. Получив наследство, Грейс купила на эти деньги помещение, где раньше располагался магазин одежды, и открыла собственное кафе.
До этого Грейс успела объездить полмира. Иногда она звонила из очередной далекой страны, чтобы поведать мне о своих приключениях. После звонка я ощущала волнение и тревогу, приток адреналина и жгучее желание присоединиться к Грейс. Каково это – отправиться в путешествие? Я всегда грезила о просторах природы, бескрайнем небе, завораживающих пейзажах.
В школе мы как-то изучали Южную Америку. Наша учительница географии побывала в Чили, и после ее историй к концу урока всем нам захотелось съездить туда и увидеть собственными глазами национальный парк на севере страны. В тот же вечер я рассказала обо всем папе и спросила, можем ли мы провести лето в Чили. Рассмеявшись, он предложил обратиться с этим к маме, и я поняла: папа просто не знает, как помягче отказать. Наверное, он был прав: кто же в здравом уме возьмет десятилетку в такую рискованную поездку?
Мне пришлось довольствоваться мечтами. Я представляла себе лам, кондоров и фламинго, воображала испещренное вулканами Альтиплано, и от красоты этой картины у меня захватывало дух. Это место стало моим надежным убежищем, милым сердцу приютом, где моя душа могла укрыться от любых невзгод и напастей.
Еще в детстве я твердо решила, что когда-нибудь покину родной Эверсфорд и поеду в Чили. Однако после университета у меня не было денег, а в Южной Америке я вряд ли смогла бы подработать. Я далеко не такая отважная, как Грейс, и куда больше склонна сомневаться в себе. Из-за этого я никак не могла найти подходящий момент: сначала искала работу, потом копила деньги, бегала на свидания. Шли годы, а поездка в Чили все откладывалась.
Бен всегда считал, что кафе для меня – отличная возможность вырваться из ненавистной компании по производству жестянок. На самом же деле оно лишь заставило меня еще острее ощутить: такая жизнь – не для меня. Я сижу в своем маленьком городке, хотя вокруг – целый мир с океаном возможностей, а время все идет, идет, идет…
Я
На автостоянке вижу вышедшего передохнуть Кирана. Он стоит у служебного входа, прислонившись к стене. Помахав Кирану, направляюсь к нему. Заметив меня, он выпрямляется.
– Здорово. Как жизнь?
– Спасибо, хорошо, – уверенно киваю я, хотя мы оба знаем: это неправда. – А у тебя?
– Да вот, захотелось немного подышать воздухом.
Мы оба опираемся о стену. Кидаю взгляд на синюю униформу Кирана. У меня дома лежит такая же. Когда-то я с гордостью носил ее. Запрокинув головы, мы смотрим в безоблачное небо.
– Неприятности? – интересуюсь я у Кирана.
– Вроде того. Помнишь Джета?
– Конечно.
Глухой бордер-колли Джет – питомец Энни, славной одинокой старушки. Энни завела собаку после смерти мужа. Хозяйка и пес обожали друг друга.
– Полгода назад пришлось ампутировать ему переднюю лапу из-за саркомы.
Я уже догадываюсь, что произошло. Смотрю на Кирана.
– А теперь саркома вернулась?
– Только что сообщил об этом Энни.
– Как она это восприняла?
– Сам понимаешь…
– И что Энни намерена делать?
– К счастью, она со мной согласилась.
Значит, обезболивание и покой…
– Пес больше месяца не протянет, – вздыхает Киран.
Представляю себе, как Энни приводит Джета домой, насыпает корм в его миску. Притворяется, что все нормально, изо всех сил пытаясь не расплакаться.
– Ты-то в порядке?
– Ну да… – Слабо улыбнувшись, он оборачивается ко мне. – Приятно с тобой поговорить. Совсем как в старые добрые времена.
Я не рассказывал Кирану о своих снах: всегда боялся, что он сочтет меня сумасшедшим, начнет жалеть, а возможно, даже решит, что мой уход с работы – к лучшему. Киран – мой друг и бывший начальник, и я очень дорожу его расположением. Частично из-за этого я и бросил клинику: не стал дожидаться увольнения.
Выдавливаю из себя ответную улыбку.
– Да…
– Не хочешь вернуться на работу?
Качаю головой:
– Нет, слишком много дел накопилось.
– Да уж, сразу видно, что ты занят по горло. Просто мимо шел, да?
– Угу. – Прокашлявшись, отступаю от стены. – Мне пора.
– Заходи в любое время! – прощается Киран.
Машу ему рукой и шагаю прочь.
Направляясь домой, прохожу мимо кафе и замечаю Кэлли: она запирает двери. Возле нее сидит Мерфи.
Вот уже три недели я ежедневно захожу в кафе. Бывает, меня обслуживает Дот, но я всегда надеюсь, что заказ примет Кэлли. Пару раз я даже нарочно тянул время, ожидая, пока она освободится. Делал вид, что ищу кошелек или не могу определиться, что выбрать: сэндвич или круассан. Когда Кэлли рядом, я сам себя не узнаю.
Сегодня утром сидевший рядом со мной посетитель имел неосторожность поспорить с Дот: он доказывал, что бриошь – это пирожное. Пока они пререкались, я встретился взглядом с Кэлли, которая обслуживала соседний столик, и нам пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не расхохотаться. Я зажал рот руками, а Кэлли, давясь от смеха, поспешила к барной стойке.