Мой соперник
Шрифт:
Но потом Дейл сказал, что у него появились чувства к одной из недавно появившихся подруг. Сперва предложил свободные отношения, что в некотором роде меня сломало… но я любила его, поэтому попыталась наладить отношения. Провела массу исследований о полиамории и нетрадиционных отношениях, даже опросила знакомых. Я узнала, что главное здесь – доверие. Золотое правило – устанавливать правила, уважать партнеров, относиться с любовью.
Задача была вполне выполнимой, но он продолжал лгать. И в итоге я
Я терпеливо жду, что она добавит что-нибудь еще, если захочет. Лично я надеюсь, что этим все и ограничится. Наверняка Аспен пережила столько душевной боли, что хватит на целую жизнь.
Почему таким парням, как долбаный Дейл, все сходит с рук? Зачем они причиняют вред девушкам вроде Аспен?
Я стискиваю кулак под столом. Даже не знаю, как выглядит ее бывший, но я бы с врезал ему по физиономию.
Аспен до сих пор молчит, поэтому я нарушаю паузу:
– Мне жаль. Он настоящий кусок дерьма.
– Я должна была предвидеть его выходки. Он отказывался говорить о будущем и уже дважды до того случая расставался со мной. В Гарварде ходили слухи, что Дейл мне изменяет. Все признаки были налицо. Любовь меня ослепила, потому я глупо защищала бывшего бойфренда. Постоянно.
Погодите-ка. Неужели она всерьез винит себя?
– Нет! Тут нет твоей вины, Аспен. Я выслушал твою историю и могу сказать одно: никакой жалости к себе, никаких «я должна была» или сожалений. Это пустая трата времени, которое тебе жизненно необходимо потратить на исцеление. Поняла?
Аспен с трудом сглатывает, глядя на меня остекленевшими глазами.
Если она сейчас заплачет, я надеру себе задницу за то, что поднял неудобоваримый вопрос. Я гребаный идиот. Первый вечер, а я заставляю эту красотку плакать.
Черт тебя дери, Браун.
Она кивает.
– Спасибо. В любом случае хватит нам вести разговоры неудачников с разбитым сердцем. А мы вовсе не неудачники.
Я чувствую облегчение и ухмыляюсь.
– Именно! Здесь я должен вставить глупую фразу о птицах со сломанными крыльями или типа того?
Аспен запрокидывает голову и насмешливо парирует:
– Умоляю, никаких попыток быть поэтом! Оставайся собой, Браун.
– Ладно. – Я поднимаю руки в знак капитуляции. – Буду придерживаться того, что знаю. Хоккея.
– И готовки, – добавляет Аспен с улыбкой и наклоняется над тарелкой.
До чего же она обворожительна.
– Давай не будем заканчивать ужин на грустной ноте. – Аспен вновь поджимает губы, постукивая пальцем по подбородку. – А теперь мой черед задать вопрос. Если бы ты мог делать что угодно: все что захочешь… что бы это было?
– Ну…
– Помимо хоккея, – быстро перебивает она и внимательно смотрит на меня.
Хмыкаю.
Люди обычно предполагают, будто хоккей – вся моя жизнь. Разве у меня могут быть какие-либо интересы, кроме спорта, который сделал меня богатым и успешным?
Но истина состоит в том, что я часто размышляю об этом. Я знаю, что не буду играть в хоккей вечно. Во мне имеется много чего еще, даже если многие не хотят ничего замечать.
Зато Аспен хочет. Поэтому ее искренняя заинтересованность на секунду вводит меня в ступор.
Я встречаюсь с ней взглядом.
– Думаю, это было бы связано с готовкой – для себя и для других. Мне нравится хозяйничать на кухне.
– Хм. Тебе идет, – Аспен одаривает меня очередной понимающей улыбкой, взбалтывая вино в бокале.
– И у меня неплохо получается.
– Очень даже неплохо.
И только потому, что вечер начинает казаться слишком похожим на свидание, что, по словам Святоши, приведет к нежелательной татуировке на моей заднице, поднимаясь из-за стола, я громко рыгаю.
– Ты отвратителен, – подкалывает меня Аспен и качает головой.
Четко, Браун.
Делаю официальное заявление. Я идиот.
Когда она встает, чтобы убрать посуду, я беру ее за руку.
– Я сам.
– Ни за что. Ты готовил. Я тоже собираюсь принести пользу. – Аспен собирает тарелки и бокалы и относит посуду к раковине.
Я следую за ней. Аспен не справится с кухонным хаосом в одиночку. Я неряшливо готовлю. Когда заканчиваю, помещение обычно выглядит так, словно там взорвалась бомба.
– А теперь я задам вопрос, – говорю я, споласкивая тарелки и складывая их в посудомоечную машину, пока Аспен ставит соль и перец в шкафчик у плиты. – Пока мы, так сказать, обменивались боевыми шрамами, ты сбросила «г-бомбу».
– Ч-что?
– Гарвард.
Она хихикает.
– Это и есть твой главный вопрос?
Даже знать не хочу, как сейчас выглядит мое лицо.
– Да. Офигеть, как впечатляет.
– Ага. – Она закатывает глаза и лукаво улыбается. – Тебя пугает, что я умнее тебя? – Она фыркает.
– Честно? Немного.
Аспен прищуривается, смотрит оценивающе.
– Я не стану извиняться.
– А я и не ждал.
Нам хорошо вдвоем, воздух между нами буквально гудит и вибрирует. Мы обоюдно наслаждались откровенной беседой, вкусной едой и отличным вином. Я не помню, когда в последний раз чувствовал себя настолько непринужденно.
Если честно, даже не знаю, чувствовал ли когда-нибудь…
– Браун, – бормочет Аспен, осторожно кладет руку мне на плечо, а затем отстраняется. – Мне пора ложиться спать.