Мой сосед Денис Иваныч
Шрифт:
Видимо, учительница почувствовала это моё настроение и чуть-чуть ослабила свои уколы в мой адрес. Однажды на уроке литературы после обсуждения какого-то романа она сказала, глядя прямо на меня:
– Нельзя свою жизнь прожить пустоцветом!
Было неясно, почему это она сказала именно мне, так как пустоцветом прожить я не собирался. Дальнейшая моя жизнь подтвердила это. Но именно эти её слова запали мне тогда в голову. Вначале они показались мне очень мудрыми, но потом, повзрослев, я пришёл к выводу, что никогда женщина не сможет из мальчика воспитать мужчину. Если бы она
Для меня было удивительным то, что после этого урока литературы преподаватель этой самой литературы перестала меня изводить. Почти… Да и насмешки одноклассников сошли на нет. Возможно, оттого что сами оказались в подобной ситуации.
По прошествии лет понимаю, насколько неуклюже выглядели со стороны все эти первые романтические чувства. Как и бывает почти всегда, наша первая любовь закончилась ничем.
Я пошёл во двор, собака – следом. Она села на примятую траву, с интересом наблюдая за тем, как я пытаюсь открыть дверь веранды.
– Теперь-то я знаю, кто валялся на траве во дворе, – обернувшись к ней, сказал я, – только непонятно, почему именно здесь ты обитаешь? Здесь, а не у себя дома. Захаживаешь, стало быть, по-соседски.
Пройдя веранду, коридор и, дернув на себя дверь избы, я оказался на пороге отчего дома. В комнате почти ничего не было видно, и мне пришлось вернуться во двор, где меня по-прежнему ждал пёс. Осмотревшись, я сел на широкие ступеньки при входе на веранду.
Мы продолжали изучать друг друга. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось рассказать своему новому приятелю о своей жизни. О том, что я уже перешагнул рубеж пятидесяти лет, причём уже давно, но ничего путного за это время так и не сделал.
Я говорил, а он внимательно слушал, не задавая лишних вопросов. Думаю, что со стороны это было похоже на исповедь, поскольку я ничего не скрывал. Ни хорошего, ни плохого. Мне казалось, что стоит выговорить всё, что я накопил в себе за годы своей жизни, и это всё уйдёт от меня. Груз невысказанности спадёт с моих плеч. Моя хандра покинет меня.
После рассказа о себе и людях, окружавших меня все эти годы, я перешёл к описанию теперешней жизни. Поведал своему соседу о том, что люди стали намного равнодушнее друг к другу, чем те, которые жили в то время, пока он был ещё живой. Стали жить сытнее и богаче, но перестали ходить в гости, помогать друг другу и просто общаться. Вокруг – море людей, а человек одинок – как в пустыне.
Вспомнил те годы, когда я был совсем маленьким, а мой сосед уже старым. В то время на домах не было замков, совсем не было. Вместо них вставлялся в засов колышек, который означал, что дома никого нет. И что-то не припоминаю, чтобы кто-то у кого-то чего-то украл. В сравнении с нынешним временем это кажется невероятным. Люди мало что имели, но на чужое не покушались. Все много и тяжело работали. При этом умели веселиться и отдыхать, чего
После окончания осенней уборки урожая наступало время праздников. У нас это был Покров, 14 октября, – престольный праздник в нашей деревне. Отмечали его и атеисты тоже. Хотя атеистами в полной мере назвать их было нельзя. Просто мне кажется, что они чуть-чуть, но всё же верили. Так, на всякий случай. Вдруг придётся держать ответ за всё содеянное в жизни. Свою чуть-чуть веру в Бога они объясняли тем обстоятельством, что попы нынче какие-то не те, ведут себя неправильно. Именно это и мешает им, почти атеистам, прийти к Богу.
Стоят, стало быть, они у окна и хотят посмотреть на небо. А окно грязное, и всё их внимание переключается на эту грязь. Нет, чтобы открыть его, а лучше выйти во двор. И не просто во двор, а в чистое поле. Лечь на траву, раскинуть руки в стороны и дать возможность божественному свету поселиться в тебе. Если тебе мешают «посредники», то иди к нему сам, без «поводырей».
В моих детских воспоминаниях осталась подготовка моих родителей к этому дню. Отец гнал самогон, причём в очень больших количествах. Плюс к этому родители покупали ящик вина для женщин. Мать готовила всякую снедь.
Помню, как отец принёс из магазина огромную упаковку замороженной рыбы, состоящую из трёх брикетов, в каждом из которых было килограммов по пять, обёрнутых в картон и стянутых проволокой.
Вся эта рыба была пожарена моей мамой – большая кастрюля была наполнена с верхом. Рядом с ней стояла, чуть поменьше, зелёная кастрюля с блинами и много-много всего в огромных объёмах.
Многочисленные родственники из соседней деревни загодя получали приглашения, и Денис Иваныч с его женой Ульяной в том числе, как соседи. Гуляния занимали два дня и утро третьего. За это время от родительских заготовок ничего не оставалось.
Сценарий праздников и свадеб был почти одинаковым. Вечером первого дня всегда были драки. Причём иногда довольно серьёзные, включавшие в себя подручные средства – например, штакетник из ближайшего огорода.
С высоты прожитых лет на этот счёт у меня появилась крамольная мысль о том, что всё это действо, помимо отрицательного значения, имело и одно положительное – люди выпускали из себя всю злость, накопившуюся у них друг к другу и к своей тяжёлой жизни.
Вечером второго дня драк почти не было. Все уже успели выяснить отношения между собой. Претензии начинали копиться до следующего праздника или свадьбы.
Утро третьего дня можно было назвать утром возвращения к прежней жизни. Те, кто ещё вчера дрался между собой, могли сидеть рядом за одним столом и как ни в чём не бывало вести дружескую беседу.
Мне вспомнился праздник Покрова, его второй день – 15 октября. В какой-то момент за праздничным столом остались одни мужчины, один из которых стал рассказывать, как он захотел почему-то непременно проверить наличие груди у некой Веры.
Тут стоит сказать, почему он решил это сделать именно у Веры? Почему для этого недостаточно было просто посмотреть на её кофту? И вообще, кто такая эта Вера?