Мой старший брат, или Опасная прелесть быстрых снов
Шрифт:
Сосед выпил свою водку и сказал:
– Красиво. Давай я еще за бутылкой сбегаю.
И утер рот ладонью.
Я прошептал:
– А через десять лет эта любовь во мне умерла. Вот так!
И выпил.
Утро подошло к концу.
***
– На ринг вызываются боксеры весовой категории до пятидесяти четырех килограммов! Игорь Патриотов, общество «Трудовые резервы»…
Долговязый тринадцатилетний Игорь пролезает под канатами, выходит в центр ринга, раскланивается на четыре стороны и идет в свой угол.
– Оба боксера проводят
Зрители – такие же пацаны как и Игорь – сидят на скамейках, стоят вдоль стен, толпятся в проходе из раздевалки, даже влезли на гору гимнастических матов, сложенных в углу зала.
Гонг! Бокс!
Зал ревет, свистит и стонет. Игорь слышит только голос своего тренера-секунданта:
– Следи за ногами!
Это значит: за ногами противника. Игорь послушно следит.
Ноги противника выдают каждый его готовящийся удар. Он рождается в ступнях, левой и правой – раз-два! Взлетает по всему телу вверх, к рукам и вливается в перчатку – в удар!
– Следи за ногами!
Левая-правая, раз-два. Сейчас ударит. Но ты уже готов, ты ждешь. Нырок – и перчатка противника безвредно пролетает над твоей макушкой – отскок! И снова танец ног.
Раз – два. Нырок – отскок! И недовольный тренерской окрик:
– Что ты ему кланяешься? Прямой правой!
Игорь послушно бьет правой рукой, – и голова противника дергается от точного попадания.
– Правой! Молодец! В голову! В голову!
И неожиданно бой прекращается. Рефери отталкивает Игоря в угол. Тренер одобрительно хлопает по спине и начинает расшнуровывать перчатки.
– Молодец! Иди в центр.
Неужели все? Так быстро! Игорь послушно выходит.
– Ввиду явного преимущества победа присуждается Игорю Патриотову, общество "Трудовые резервы".
Тишина взрывается от рева подростков. Рука Игоря взлетает вверх: победа.
Игорь, с сумкой через плечо, идет к выходу из раздевалки – и вдруг наталкивается на своего бывшего противника. Тот сидит за распахнутой дверцей крайнего шкафчика и горько плачет, размазывая слезы эластическим бинтом. Товарищи паренька по команде сторонятся его, не заговаривают – смотрят издали, как на зачумленного. Игорь трогает мальчишку за плечо. Юный боксер перестает плакать, глядит на Игоря – узнает и вскакивает на ноги. Злой огонь вспыхивает на мокром лице, паренек шмыгает носом и сжимает кулаки.
– Гад! Ты меня открытой перчаткой! Хочешь, давай здесь? Без перчаток! Пока нет никого. Ну? – Он волнуется, наступает, толкает Игоря в грудь. – Давай! Ну? Посмотрим тогда, кто кого! – И вдруг всхлипывает и сникает. – А теперь… Меня теперь из секции выгоняют! Это мне испытательный был. Не верят, что могу. А я буду! Слышишь ты? Буду!
– Конечно, будешь, – снисходительно говорит великодушный Игорь.
Он снова дотрагивается до плеча паренька, но тот бьет его по этой руке, которую совсем недавно рефери поднимал как руку победителя, бьет – и говорит со злостью:
– Заткнись,
Игорь пожал плечами, повернулся и пошел из раздевалки.
От этого удара и этих слов чувство победы и ликование Игоря скисли, досада и стыд вцепились в его уши и затеяли драть их как следует – о-хо-хо! длин-длин-день! – да еще этот Андрюха со своими сомнительными дружками!..
Вечером друг Андрюха ждал Игоря за пустырем, под старой липой. В этот раз с ним были трое незнакомых Игорю парней. Андрюха представил их:
– Это свои, с Садовой, Кабан, Шпанец и Кукуруза, – и представил Игоря: – Наша первая перчатка, прямой в голову! – и добавил: – Так что, держись, робя!
Тогда Кабан, главный над своими, парень лет пятнадцати, сказал насмешливо:
– Ой, я его боюсь!
А Андрюха обиделся за друга и заявил:
– Дай ему, Игореха! Держись, Кабан!
– Ну-ка, ну-ка! Подержусь.
– Вдарь ему, чтоб не выдрючивался. Ну? – Андрюха смотрел на Игоря с восхищением и надеждой.
– Ты что, спятил? – удивился Игорь; драться ему совершено не хотелось; дрался он только в спортзале, больше нигде.
– Ну-ка вдарь мне! – ухмыльнулся Кабан.
– Зачем?
– Ты же боксер. Чемпион! Или ты жалеешь меня?
– Чего ты его жалеешь? Дай ему прикурить! – взвился Андрюха. – Не видишь, цепляется? – Он был оскорблен и неумолим. Эх, Андрюха, Андрюха!
Кабан повернулся к своим и сказал насмешливо:
– Жалеет…
И вдруг с разворота неожиданно ударил Игоря по скуле – так, что сшиб его с ног. Игорь с трудом поднялся. Таких ударов он еще не получал. Андрюха прыгал вокруг него, размахивал руками и что-то кричал, – Игорь слышал только звон в собственной голове. Земля покачивалась у него под ногами. Во рту было кисло и тошнотно. Кабан подошел к Игорю с озабоченным видом и сказал:
– Ну-ка, кровь никак? На-ка утрись? – и протянул заботливый носовой платок.
Игорь доверчиво потянулся к платку – и снова получил по лицу, ткнулся спиной в дерево и остался стоять, как загипнотизированный.
– Что же ты? – в отчаянии завопил Андрюха и вдруг кинулся на Кабана. – Н-на!
Здоровенный Кабан не ожидал такой прыти от щупленького Андрюхи и сперва отступил и несколько раз смазал, прежде чем попал точно – правой в голову. Андрюха упал, но тут же вскочил на ноги и снова кинулся в драку…
– Хватит с тебя, – сказал Кабан, когда Андрюха смог подняться только на четвереньки. – Пусть теперь чемпион…
– Его не трогай, сука! – Андрюха. встал. – Меня бей! Я виноват!
– Как ты меня назвал? – прищурился Кабан.
– Что у тебя в руке, гад? – Андрюха ринулся на Кабана. – Не прячь, не прячь! Давай сюда свою свинчатку. Это тебя папа-мент научил? Сука ты, Кабан. А туда же – приблатненный!
– Нету у меня ничего! Не подходи! – испуганно говорил Кабан и отступал.
– Давай сюда битку! – напирал на него Андрюха. – Весь в папашу, ментовская шкура.