Мой сводный американец
Шрифт:
— Знаешь, — я дотягиваюсь до морковных палочек и, насупившись, поглубже зарываюсь в подушки, — на твои перепады настроение у меня скоро начнется аллергия.
— Ну, меня тоже можно понять. Под мою ответственность оставили младшую сестренку, которая удрала черт знает куда и вернулась только через сутки с засосом на плече.
— Боже, бедняжечка, как же тебе не повезло, — театрально вздыхаю, закатывая глаза, и поворачиваюсь в его сторону. Очень надеюсь, что он прочтет на моем лице просьбу заткнуться.
— Что есть, то есть. — Том одаривает меня сногсшибательной
— Да. Тебе бы тоже не помешало приодеться. — Натягиваю вынужденную улыбку и переключаю внимание на экран телевизора.
— А по-моему, я вполне хорошо выгляжу. Твои румяные щечки подтверждение тому, — подтрунивает он.
И даже не глядя на него, я уверена, что этот паршивец сейчас скалится. Я и сама кусаю щеку изнутри, скрывая предательскую улыбку. Ну вот как ему это удается? Собрав в кулак всю волю, я делаю незаметный вдох и снова смотрю на американца.
— Тебе стоит понизить свою самооценку, Томас, а то корона жать начнет, — подмигнув ему, провокационно закидываю морковку себе в рот.
Придется играть по его правилам.
— Боже, что за гадость ты ешь? — изображает он мучительную гримасу.
— Морковные палочки. Это полезней, чем на ночь объедаться высококалорийной едой.
— Обманывай себя, — самодовольно объявляет братец и с наслаждением смакует очередную порцию лакомства. — Ммм, шоколад, коньяк и сыр. Хочешь? — Зачерпнув ложкой соблазнительный шарик, Томми протягивает его мне. — Ну же, Мия. Чикаго. Твое любимое.
Оно и правда мое любимое. Только не из рук этого засранца. Но если я возьму ложку в рот… господи…
Зажмуриваюсь и трясу головой. Ложку в рот. Почему рядом с ним это выражение кажется до жути пошлым?
— Я же вижу, что ты хочешь. Зачем отказывать себе в желаниях?
Вот только чувствую, под этими словами он подразумевает совершенно другое. Достал! Поерзав на месте, подтягиваю под себя ноги сильнее и как бы невзначай заправляю волосы за уши.
— Я последний раз предлагаю, не хочешь мириться, — пожимает плечами, — как хочешь.
— Давай сюда свое мороженое, — цежу сквозь зубы и тянусь за ложкой.
Однако Томми отдергивает руку и сам подносит ее к моему рту. А потом нарочно делает так, что кусочек падает с моих губ на подбородок, и размазывает по нему прохладную субстанцию.
— Я такой растяпа. — Тут же проводит пальцем, собирая каплю мороженого, а после, как ни в чем не бывало, облизывает его и отстраняется. — Давай смотреть фильм. Мой любимый момент.
После длительной паузы дыхание болезненно покидает мои легкие. Серьезно?! Измазал мне лицо, облапил, облизал свои пальцы, а теперь, чистенький и довольный, спокойно улегся на диван! Ну уж нет. Дотягиваюсь до коробки и, подцепив рукой приличное количество сладкой массы, заряжаю прямо в самодовольную физиономию.
— Твою мать! Какого хрена, Мия?!
Не в силах сдерживать смех, я заваливаюсь на спину. Господи, как хорошо-то! Я уже и забыла, когда так беззаботно смеялась. Но мое веселье резко прерывает прохлада на животе. Томми задрал футболку и в ответ размазал пломбир по моей коже.
— Нет!
— Поздно, мелкая, — хрипит он и одним рывком делает так, что я оказываюсь под ним. Том нависает сверху, ногами расталкивая мои бедра. На его лице больше нет и тени улыбки. А веселье окончательно заканчивается, когда он зажимает мои руки над головой и опаляет губы горячим дыханием. Проклятье!
— А вот теперь ты расскажешь мне, откуда у тебя на плече этот чертов засос…
Глава 32
Мия
— Слезь с меня! — требую, пытаясь выбраться из-под братца, но почувствовав опасность, тут же замираю.
Твою ж мать.
— Отвечай, Мия, — рычит он и, кажется, достаточно лишь дуновения ветра, чтобы его чертова сдержанность улетела в трубу.
— Мне не нравится, как ты себя… — голос срывается на писк, когда Том толкается бедрами мне навстречу.
— Кто к тебе прикасался?!
В карих глазах плещется такая ярость, что становится страшно. Я никогда не видела, чтобы он был настолько взбешен. Теперь даже боюсь представить, как далеко американец способен зайти. А что он зайдет, я ни капельки не сомневаюсь.
— То… Томми, — с придыханием шепчу, ощущая твердость в его штанах, — пожалуйста, приди в себя…
Открываю рот, борясь с приступом удушья от его близости. Вопреки дикой реакции тела от вторжения на запретную территорию отчаянно пытаюсь восстановить доступ кислорода в легкие.
— Хочешь знать кто он? Хорошо. Макс Гору. Мой славный приятель из детства. Теперь твоя очередь, маленькая ведьма, — выдыхает Том мне прямо в губы.
Я тут же отворачиваю лицо, чтобы создать спасительную дистанцию. Господи, я буквально горю, а мое сознание, вплоть до последнего тайного уголка, заволакивает туманной дымкой.
— Один ответ, один поцелуй, — тихо повторяет он мои слова.
— Томас! Это нечестно!
— Разве?
— Откуда он меня знает? Что ему от меня нужно? — выпаливаю я, чувствуя, как щеки опаляет огнем.
И при этом нахожу в себе силы встретиться с ним взглядом. Сглатываю, пытаясь абстрагироваться от его прекрасных губ и завораживающих омутов, которые лишают контроля. Прикусываю язык, чтобы не сболтнуть лишнего, но, судя по всему, поздно…
— Мудак, — бормочет себе под нос Том и выпускает мои руки из захвата, оставляя после себя лишь колючий браслет мурашек на запястьях. При этом слезать с меня, по всей видимости, он не собирается. — Пару раз я брал тебя на вечеринки, удивительно, что ты не помнишь этого. Но так даже лучше. Я поговорю с Максом, и он больше не станет приближаться к тебе, как и ты к нему. Уяснила? — говорит американец с таким агрессивным холодом, что у меня не хватает решимости задать еще один вопрос или как-то прокомментировать столь высокомерную тираду. Тем более теперь, когда нужно держать ответ перед ним. Ответ, цену которому я назвала сама.