Мой темный принц
Шрифт:
– Эту! – расхохоталась принцесса София. – Это же моя кузина, мисс Пенелопа Линдси из Англии, в такой английской шляпке. Ее отцом был мой милый дядюшка, принц Фредерик. Нет здесь никаких черных деяний, кроме ваших, граф Занич! Вы тот человек, который чуть не убил эрцгерцога Николаса. Вы тот человек, который держал меня в плену, который погубил нашего мэра по пути в вашу собственную крепость, который отменил все наши реформы. Это вы, граф Занич, воруете души наших граждан, из-за вас в Глариене и вздохнуть-то трудно.
Толпа взвилась и забурлила. Над площадью
Пенни показалось, что она услышала грохот копыт, прежде чем ее снесло с выступа неистовым потоком безумной толпы. Шляпка съехала на затылок, завязки впились в горло. Грубые руки дергали ее за платье и волосы. Как она ни упиралась, но устоять перед этой массой рук и ног она не смогла. Пенни рефлекторно прижала ладони к животу, стараясь сберечь крохотный огонек жизни под сердцем.
– Гляньте на ее руки, – хохотнул кто-то. – Да она ими, видать, коренья в своем английском саду копала.
Ее подняли, волосы растрепались и рассыпались вокруг лица. Кто-то и в самом деле посмотрел на ее руки и расхохотался. Рев толпы обернулся приветственными криками:
– Николас! София! Николас!
Теперь Пенни точно знала, что сжималось у нее внутри. Ненависть. Она ненавидела его. Ненавидела, даже когда он наклонился из седла и подхватил ее за талию и несколько человек помогли ему посадить ее на коня. Не в состоянии ничего разглядеть, вжавшись в его медали, она ненавидела его, когда он скакал под аплодисменты толпы вдоль низкой стены к ведущим во внутренний дворик воротам, которые тут же с грохотом захлопнулись за ним.
– Пенни, – прошептал он прямо ей на ушко, так тихо, что она решила было: ей это пригрезилось. – Мне никогда не расплатиться с тобой за то, что было между нами. Но я знаю одно: я люблю тебя. И всегда буду любить. Принцессе Софии достанется только внешняя оболочка этого принца, потому что его сердце навеки отдано англичанке. Мне так жаль, так жаль, ведь вы обе заслуживаете лучшей доли.
Он отпустил ее, и она соскользнула на мостовую. Вороной конь закружил вокруг, поднимая копыта в изысканном танце.
Пенни подняла голову и увидела, как он кивнул Софии:
– Мадам. Вы только что подарили мне королевство.
– А вы действительно привезли мне мою кузину?
Зашуршал шелк. Сладкий запах окутал ее. Пенни заглянула в лицо, которое каждый день видела в зеркале – волосы чуть порыжее, кожа безупречнее – ее собственный образ, такой она была бы, если бы родилась законной принцессой.
Сердце ее ухнуло и пустилось вскачь. Девушка поднялась на ноги и сделала пятиступенчатый реверанс.
– Ваше королевское высочество. Это большая честь для меня.
Николас без всякого выражения взирал на Софию, будто неожиданно ослеп.
«У него мигрень, – подумала Пенни. – Цветные круги перед глазами. О, Николас!»
– Мисс Линдси не должна
Из конюшни выплыла, пританцовывая, белая лошадь. Чистокровная кобылка, капризная и раздражительная, с огнем в крови. Пенни знала, что ей никогда не справиться с такой. Софию подсадили в седло, лошадь склонила голову и расслабилась.
– Едем, мадам, – сказал Николас. – Мне пришлось выбирать между своим кузеном и вашей кузиной, но я уверен, что Лукас позаботился о Карле. Мы должны успокоить наших подданных, убедить их в том, что их будущее в надежных руках и что наши новые законы им во благо.
С площади доносилась какофония звуков. София и Николас бок о бок поехали навстречу этому сумасшествию – островок спокойствия и надежности в обезумевшем мире. «Мне пришлось выбирать между своим кузеном и вашей кузиной…»
Несмотря на то что произошло в хижине, он все же выбрал ее. Никакой реальной опасности ей не грозило, особенно после того, как по толпе разлилось ликование, но он пожертвовал всем на свете, лишь бы спасти ее от пустого любопытства. О большем она и мечтать не могла, тем более теперь, когда судьба его окончательно решена.
Его сердце навеки отдано англичанке.
– Мадам? – взял ее за локоть Алексис. – Пойдемте внутрь.
– Алексис! Ты все еще любишь его, даже после всего случившегося?
– Конечно, – спокойно заявил мальчишка. – А вы разве нет?
– Я рада, что ты сменила прическу и теперь твоя голова не похожа на треснутую горошину, Пенелопа. – Тетя Горацио стянула перчатки. – Новый стиль тебе к лицу.
– Я уже несколько лет так хожу, тетя Горацио, – ответила Пенни.
– О, в этом году ты наверняка снова потрясешь местных кавалеров на рождественских вечеринках. Насколько я понимаю, в Неттл-Парке повесят омелу? Жаль, что у тебя всегда были такие большие ноги. Они все еще растут?
– Нет, тетя Горацио, – сказала Пенни. – У меня не ноги растут, а живот.
Миссис Линдси как раз стряхивала снег с пальто тети Горацио, прежде чем повесить его в прихожей.
– Этой весной в Клампер-Коттедже ожидается прибавление, – обернулась она. – У Пенни будет малыш.
Тетя Горацио вскрикнула, словно мышь, попавшая в лапы совы:
– Бастард?
– Не расстраивайтесь вы так, тетя, – успокоила ее Пенни. – Глупо, конечно, я и сама это знаю, но кто бы женился на мне с такими-то огромными ногами?
– Мы очень счастливы. – Миссис Линдси вошла в комнату. – Отец этого ребенка – тоже принц.
– Пенелопа, бедняжка ты моя! – потянулись к ней две пухленькие ручки. – Несчастная моя девочка! Тебя, как и твою мать, похитил и изнасиловал один из этих злобных цыган? Иди сюда, поведай свою историю тете Горацио.
Пенни рассмеялась и покачала головой:
– Меня похитили, это точно, тетя Горацио, но что касается всего остального, это произошло по моей доброй воле.
Брови взлетели вверх, наморщив круглый лобик.