Мой темный принц
Шрифт:
Как раз когда я подумала, что он прекратил разговор, он добавил:
— Первую половину своей жизни я провел, выглядя как полубог. Перспектива ходить по этой земле в облике монстра приводит меня в ужас.
Прекрати использовать это слово.
Оно не перестает колоть мне сердце.
— Монстр? — Я фыркнула. — Ты не монстр, Себастьян. Ты пережил нечто невероятно травматичное, хотя я до сих пор не знаю, что именно. Надеюсь, однажды ты мне расскажешь.
— Я тоже надеюсь, что когда-нибудь расскажу.
Остаток пути мы провели в
Мы оба разговаривали с настоящими монстрами.
С теми, что у нас в голове.
56
Оливер
Себастьян исчез.
Как только Брайар ушла, я отправился проведать его. Шок от того, что все его комнаты были пусты, заставил меня потянуться к телефону, чтобы набрать 9-1-1. Я остановил себя. Едва-едва.
Конечно, паниковать из-за пропажи тридцатидвухлетнего мужчины можно было бы счесть нелепым. Но он также был тридцатидвухлетним мужчиной, который никогда не выходил из гребаного дома.
Я рылся в его дерьме, шарил по коридорам, как демон, вверх и вниз, внутри и снаружи, пытаясь найти его.
Ничего.
Я выгнал своих гостей, не потрудившись придумать причину, а затем протопал в комнату охраны, чтобы проверить, не ушел ли он. Он ушел. В «Фиате», который персонал иногда использовал для поездок по делам.
Я попробовал позвонить. Сразу на голосовую почту.
Когда все остальное не помогло, я довел себя до запоздалого психического срыва, выпил остатки виски и вышел на крыльцо, чтобы утопить свои печали в выпивке.
Это чертово клише, я знаю. Сапоги на перилах, Macallan прямо из бутылки. Только я и ночь.
Но я никогда не был чужд клише. В конце концов, я рекламировал себя как пустоголового плейбоя, который плывет по течению жизни.
Лапы Трио и Гизера постукивали по деревянному настилу под моим сиденьем, возвещая о своем прибытии.
— Да, точно. — Я бросил на них взгляд, поднимая бутылку. — Папочка у вас - говнюк. Эй, по крайней мере, вы богаты и у вас есть деньги на лечение.
Я пил, чтобы заглушить свои страдания, надеясь, что каждый глоток приблизит меня к тому, чтобы забыть о своей реальности, но он лишь служил увеличительным стеклом, приближая меня к правде.
Я разрушил жизнь своего брата. Я украл у него шанс на счастье.
Из-за меня он стал ходячим мертвецом.
Единственная женщина, которую я когда-либо любил, унизила меня сегодня вечером, а затем ушла от меня, но не прежде, чем дала понять, как сильно она меня ненавидит.
Мои друзья согласились с моей бредовой историей о лоботомии, потому что в то время у них было свое дерьмо. Они просто приняли мое изменение личности - как полного и абсолютного шута, которого волновали лишь погони за юбками и вечеринки, - спокойно. Даже когда я пытался собрать воедино некое подобие жизни, я отказывался показать им, что обладаю хоть какими-то искупительными качествами - что я работаю, что забочусь о брате, что мне не все равно, - потому что это заставило бы их попытаться исправить
А я не заслуживал счастья.
Я заслуживал искупления за все, что сделал.
— От тебя пахнет так, будто тебе в рот попал «Джим Бим». — Себастьян распахнул двойные двери и вышел наружу, выхватив бутылку из моих пальцев. — Полегче. Если ты испортишь свои почки, то не сможешь пожертвовать одну мне.
Я не ответил.
Честно говоря, была большая вероятность того, что он мне привиделся.
— Что у нас тут? — Фальшивый Себ спустился по трем ступенькам на задний двор, опустошив остатки бутылки на траву. — Королевский пройдоха, герцог фон Сучья Задница, упивается до беспамятства? Тебе не кажется, что ты уже староват для такого дерьма?
— Я никогда не старею для того, чтобы быть крушением поезда. — Мои губы скривились в яростном оскале. — Где ты был?
Я был сыт по горло. Надоело угождать ему. Пытаться умиротворить его. Умолять его исправиться.
Я испробовал все.
Сразу после аварии я переехал из общежития в Гарварде в дом за пределами кампуса. У меня был только год обучения в колледже. Остальные годы я провел, ухаживая за Себастьяном в перерывах между занятиями.
Всю нашу взрослую жизнь я только и делал, что пытался помочь ему.
Когда я закончил университет, я подумал, что, если мы переедем в другое место, где нас никто не знает, ему будет легче открыться. Я поступил на магистерскую программу в Кембридже и взял его с собой в Англию. Мы сняли дом в сельской местности, вдали от цивилизации. Себастьян наслаждался отдыхом на природе, но по-прежнему отказывался знакомиться с людьми.
После этих двух лет я вернулся домой на Дорогу Темного Принца и потащил его за собой, пиная и крича. Он хотел остаться в Англии. Жить самостоятельно. Чтобы кто-то доставлял ему еду и припасы и до конца жизни не имел ни единого человеческого общения.
Я бы не согласился.
Я настоял, чтобы он присоединился ко мне.
Я так отчаянно пытался спасти его, что забыл спасти себя.
В итоге Себастьян обиделся на меня не только за свое запятнанное лицо, но и за то, что я вытащил его из Англии, единственного места, которое он смог терпеть.
Не помогло и то, что я периодически устраивал дикие вечеринки в гостевом доме, просто чтобы соблазнить его близостью людей. Может быть, убедить его вновь вернуться к любимому занятию.
Себастьян не ответил на мой вопрос. Вместо этого он, прищурившись, смотрел на озеро, набирая горсть камней и нащупывая большим пальцем самый гладкий и плоский из них, прежде чем бросить его. Он несколько раз проскочил по воде.
Я вскочил на ноги.
— Я чуть не сошел с ума. — Ярость запылала внутри меня, распространяясь по конечностям и груди, как сеть опухолей.
Себ хихикнул, повернувшись ко мне спиной.
— Да ладно. У тебя его никогда не было.
— Ты не выходил из дома десять лет. С тех пор как мы вернулись из Кембриджа. — Я спустился на три ступеньки вниз и направился к нему. — Куда ты ходил?
— У нас закончилось молоко. — Себастьян отмахнулся локтем, бросив еще один камень. Он заплясал по воде в темноте.