Мой труп мне не снится
Шрифт:
Спустя несколько дней мне позвонили на домашний телефон. Это была завуч из вечерней школы. Она сообщила, что у них заболела учительница русского языка основной школы, и предложила мне ее заменить. И я без сомнений и обид согласилась. Уже тогда я поняла, что за шанс нужно если не бороться, то хотя бы хвататься обеими руками, как клешнями. Так и задержалась я в этой школе последующие четыре года. Как мне рассказали уже потом, причиной для отказа в работе в колонии явилась моя молодость. Выяснилось: та самая вакансия открылась ввиду того, что учительница, которая преподавала в колонии, влюбилась в своего ученика, а точнее, в осужденного. Их любви не помешали ни его судимость по тяжкому преступлению, ни разница в возрасте, ни социальное положение, решающую роль даже не сыграло ее многолетнее замужество. Насколько мне известно,
Сейчас я понимаю и принимаю тот отказ принять меня на работу в колонию как вполне мудрое и правильное решение. Молодым девушкам там действительно делать нечего. Директора, не сумевшего мне сразу отказать, оправдываю тем, что эта мудрая мысль пришла к нему позже, и отдаю ему должное, ведь он все-таки устроил меня к себе на работу.
И вот сейчас, спустя четыре года после тех событий, случилось «дежавю».
Условия, которые мне перечислила бухгалтер, были прекрасные: работать полдня, один методический день в неделю – в этот день не обязательно приходить на работу, его, как правило, используют для самообразования путем посещения курсов, чтения научной литературы и так далее, но этого правила, если честно, придерживаются исключительно добросовестные учителя. Также была озвучена довольно крупная сумма зарплаты – «за вредность». Прежняя зарплата у меня была всего лишь тринадцать тысяч рублей в месяц, а цифра, которую мне назвали, показалась просто заоблачной, тем более, что за те тринадцать тысяч я крутилась целый день как белка в колесе: ежедневные уроки, классное руководство, вдобавок на полставки обязанности социального педагога и библиотекаря. Ответственность на мне была колоссальная и работы – непочатый край!
Поэтому предложение, которое я услышала только что по телефону, показалось мне просто манной небесной и долгожданным спасательным кругом.
На следующий день я на тех же крыльях счастья сразу побежала в школу и написала заявление на перевод. В тот момент в голове не было ни единой мысли о том, что это может быть довольно опасным или просто неприятным мероприятием, мои мысли были наполнены несколько прозаичной, но искренней радостью о том, что я наконец-то решу свои финансовые проблемы.
Таким образом, в этот по-осеннему желтый день, полный слякоти и грустного неба, я решилась открыть новую страницу своей жизни. У меня начались первые трудовые будни по ту сторону решетки.
Свой первый день «на зоне» я помню как вчера…
БОЙСЯ
В ранние школьные годы я была довольно ранимой и трусливой девочкой. Особенно меня пугало все мистическое – всякие привидения и темнота, в которой они вроде как обитают, а истории ужасов буквально пронзали мой разум страхом. Когда я передвигалась в темное время суток по квартире, то всегда старалась как можно быстрее оказаться в комнате, убегая от невидимых темных сил с полной кружкой чая и по пути разливая его на пол. А оставаясь одна, спала только в освещенной квартире.
В подростковом возрасте на полочке моих страхов добавился еще один – страх оказаться избитой. Почему-то в те годы в нашем городе особой жестокостью выделялись девчонки, они часто наводили друг на друга «стрелки», устраивая очень жестокие и беспощадные драки, запинывая своих врагов тяжеленными «гриндерами» до полусмерти, дело доходило даже до поножовщины – они были лютыми отголосками идеалов лихих 90-х, старавшихся воплотить образы бандитских сериалов. Если встретишь таких на улице после шести часов вечера, то беги без оглядки! Только мне вот иногда не везло, и я оказывалась втянута в потасовки, на память о которых у меня на теле осталось несколько шрамов. Драться я так и не научилась, зато с тех пор умею цепляться мертвой хваткой бульдога – не расцепишь.
Однажды зимним вечером, после пятого урока второй смены, я ждала свой автобус до дома, его долго не было, уже заметно стемнело. Темным вечером это место обретало довольно мистическое и опасное сочетание – тьма, ни единого фонаря, снег, дорога, зловещий лес и большой овраг, ориентир лишь на свет окон вдалеке. Поэтому особого желания идти домой пешком по этому пути не было, и я до последнего ждала этот чертов автобус, который, сломавшись по пути, так и не приехал.
Поняв, что другого выхода нет, я поправила свою меховую енотовую шапку, закрепила потуже
Пройдя пару сотен метров, я услышала, как меня кто-то окликает. Громко. Не по имени.
«Девочка! Ээээй! Девочкааааа!» – кричали мне вслед все громче и ближе, я не стала оглядываться, ибо по интонации поняла, что у зовущих не такие уж и благие намерения, ведь так всегда зазывают своих жертв те самые бандитки. Я узнала их голоса. В страхе ускорила шаг и всем нутром почувствовала, что за мной бегут. Когда их шаги приблизились, я решила побежать и ринулась вперед изо всех сил. Вскоре в мой затылок прилетел снежный ком – кто-то из них кинул его в меня, и, кажется, этот ком был с примесью льда или камней, потому как у меня от страшной боли из глаз полетели искры. Подгоняемая страхом, я побежала еще быстрее, вскоре с головы слетела шапка-ушанка и теперь тяжело болталась на затылке, а ее шнурки сдавливали горло. Мне же казалось, что это кто-то из них пытается схватить меня, и я, все более наполняясь бешеным страхом, помчалась в сторону темного леса с одной лишь мыслью – спрятаться в лесу. Только там можно было спастись, оторваться от злых преследователей.
Добежав до спасительных деревьев, я скользнула вглубь леса и только тогда, когда ноги стали по колено проваливаться в снежные ямы, смогла остановиться. Вокруг меня стояла мертвая тишина и сплошная темень. Я обернулась и посмотрела через ветки на дорогу, чтобы убедиться, что за мной никто не гонится. Никого не увидев, наконец, выдохнула. Тут же напомнила о себе тупая боль в затылке. До дома оставалось еще полпути, и я засобиралась. Так и дошла до дому, погрузившись в мысли о том, что, оказывается, мне очень дороги моя жизнь и здоровье, о которых я особо и не задумывалась до этого дня, вместе с тем, меня очень удивил факт того, что свое спасение я нашла в своем же страхе темноты.
С тех пор я не боюсь темноты, ведь этот вечер показал и доказал мне, самой трусливой девочке на свете, что стоит больше бояться живых людей, а не темноты или невидимой нечисти.
Сейчас о тех бандитках ходят лишь отголоски слухов: кто-то из них сел в тюрьму, кто-то повесился, кого-то убили, но есть и положительные примеры. Некоторые девчонки обзавелись семьями, и в сегодняшнем образе порядочной и заботливой матери не увидишь и намека на ту девчонку с сигареткой в зубах, отбиравшей у тебя в подъезде последние деньги. Жизнь, как говорится, не стоит на месте. Жаль только, что ее движение не всегда имеет правильные ориентиры.
Спустя несколько дней после телефонного разговора настало время ехать на новую работу. Внутри было волнение, схожее с тем, что было четыре года назад. И вот, спустя полчаса езды на автобусе и двадцати минут пешком по проселочной дороге, мы (все учителя вместе) оказались на территории колонии.
Вход в саму колонию представлял собой необходимую процедуру из нескольких этапов. Сначала следует пройти множество дверей, даже в одном КПП (контрольно-пропускной пункт) их пять, две из которых с железными решетками. Между средних решеток было окошко, в котором сидит первый дежурный, и ты выдаешь ему свой паспорт, пропуск и телефон на хранение. Затем железные двери открываются, и вместе с сопровождающим сотрудником ты проходишь в «дежурку», там отмечаешься в журнале, который представляет собой тетрадь далеко не первой свежести с жирными пятнами на обложке. Затем тебя обыскивает женщина-сотрудник, на вид ей примерно около сорока лет, блондинка с короткими волосами, несмотря на мужиковатость манер, очень ухоженная, с золотыми сережками, ярким макияжем и маникюром. Служебная форма все-таки притягивала к себе внимание, лишний раз подчеркивая ее природную неженственность. Здесь форма у сотрудников светлая, с крапинками синих пятен, а на рукаве пришита эмблема Федеральной службы исполнения наказаний в виде орла с красной грудью и скрещенными внизу топором и мечом (так называемый «ликторский пучок»).