Мой учитель Лис. Тетралогия
Шрифт:
– Ренар, вы же не ребёнок, всё куда серьёзнее, чем кажется…
– Я могу дать вам честное слово джентльмена!
– Этого недостаточно, – начал было сержант, но Лис резко встал, в его глазах сверкнуло пламя.
– Вы смеете сомневаться в моём слове джентльмена, сержант? Тогда дуэль!
– С удовольствием!
– Да успокойтесь уже вы оба. – Побагровевший Хаггерт хлопнул ладонью по столу, и ситуацию разрядил лишь посыльный, который принёс пакет распечатанных фотографий.
Место преступления, сгоревшая мебель, мокрый мусор, страшный чёрный скелет с чем-то торчащим между рёбер, малоприятные
– Смотрите, – инспектор разложил фотографии по столу. – Никаких следов, никаких улик, ни одного отпечатка лап, ничего…
– Что это за странные куски в углу? – спокойно спросил мой учитель так, словно бы минуту назад не орал во весь голос на добермана. – Похоже на какую-то коробку с пружинами. И вот эта странная лужица. Пластик?
– Ну вроде как патефон, у меня был такой, – вглядевшись, протянул Гавкинс. – Наверное, этот Уорен любил музыку.
– Отнюдь, – не сдержался я. – Мне доводилось несколько раз бывать в его комнате, там стояли лишь стол и стул, больше ничего. И освещение включалось обычной лампочкой Эдисона. Никаких керосиновых ламп!
– Зато это отлично объясняет, почему служащие библиотеки слышали шаги и покашливания, – резюмировал Ренар, и инспектор осторожно кивнул. Потом он нацепил на нос очки, вгляделся в фотографии ещё раз и подтвердил:
– Дьявольщина какая-то… Но кто-то всё же заколол Уорена и поджёг его комнату?
Вопрос повис в воздухе. То есть всех нас как-то одновременно посетила мысль о том, что если в комнате играл патефон с записью шагов и кашля на пластинке, имитируя присутствие книжного червя, то, возможно, как раз его-то там и не было. Тогда чьё же тело обнаружили пожарные?
– Да чьё угодно, – озвучил общую мысль мой учитель Лис. – Мало ли бездомных худых побродяжек в Лондоне. Труп так обгорел, что опознать его нет никакой возможности. В комнатушке Уорена, где работал Уорен, где весь день раздавался кашель Уорена, найден сгоревший скелет… ну конечно того же Уорена! Это элементарно!
– Думаете, он жив? – сдавленно спросил я.
– О, если это так, то он мне головой ответит за эту дурацкую шутку!
– За такое сажают, – мрачно подтвердил сержант.
– У нас нет улик, – напомнил инспектор, немного охлаждая некоторые горячие головы.
– Как нет? – искренне удивился мистер Ренар. – Возможно, вы проглядели кровавый отпечаток лисьей лапы? Вот на фото, на стене, у косяка, справа от входа.
Мы все трое уставились на указанное им фото.
– Э-э… тут ничего нет, – осторожно протянул мистер Хаггерт.
– Именно, – согласился Лис. – Но негодяй-то об этом не знает. Зато в вечерней «Таймс» он наверняка прочтёт о важной улике, случайно обнаруженной полицией. А также о том, что завтра все журналисты Лондона будут приглашены на осмотр места преступления, дабы увидеть все доказательства вины задержанного Ренара собственными глазами. Что он должен подумать? Он не оставлял отпечатка, но полиция уверяет, что отпечаток есть. Если его не увидят журналисты, то они обвинят Скотленд-Ярд в подтасовке фактов и попытке свалить вину на невиновного. А вот если отпечаток всё-таки будет обнаружен…
– Уорен придёт туда этой же ночью, – тихо пробормотал инспектор Хаггерт. – Джентльмены, мы ступаем на очень зыбкую почву
Полчаса спустя я вышел к скучающим журналистам со сногсшибательным известием. Во-первых, о моём жутком разочаровании в личности лиса Ренара, потому что мне были представлены фото с отпечатками его кровавых лап, а во-вторых, о том, что завтра утром полиция приглашает всех на осмотр места преступления. Присутствие прессы крайне желательно, фотографы и художники обязательны, город имеет право знать правду!
Поскольку моя пламенная речь должна была попасть на передовицы вечерних газет, я очень старался, и, возможно, поэтому никто не обратил внимания на невысокого сутулого сержанта из «близких к природе», который быстренько покинул здание и скрылся в паровом кебе с рыжим конём на месте водителя. Следом к журналистам вышел инспектор, прикрывая уже мой отход.
Фрэнсис со свистом и гиканьем повёз нас по улице, пока мы с мистером Ренаром хохотали как сумасшедшие оттого, что всё получилось, что жизнь прекрасна, что все мы снова вместе и нас не взять голыми руками! Невероятная волна весёлой эйфории захлестнула мою кудрявую голову.
Теперь я знал, почему ни Хаггерт, ни Гавкинс ни на секунду не сомневались в моём учителе. Они были не только профессионалами, но и настоящими друзьями. И предать эту дружбу их не заставил бы никакой служебный долг! И тем более подозрительная постановка с вялыми уликами.
– Выйдешь за мостом, – предупредил меня мистер Лис, страшно смешной в форменном сержантском мундире. – Жди дома, Фрэнсис заберёт тебя к десяти часам ночи.
– А как же вы, сэр?
– Мне нельзя возвращаться, за домом могут следить. Я немножечко погуляю, хочется кое-что выяснить.
– Вы думаете, Уорен предал вас?
– Что за глупости, боюсь, он сам попал в историю. Как я говорил, любая игра, если относиться к ней слишком серьёзно, начинает играть игроками. Ну всё, беги! Шарлю привет!
Я спрыгнул прямо на ходу, едва не врезавшись носом в фонарный столб, уронив шляпу, но всё-таки удержавшись на ногах. И хотя душа моя пела, но идти домой следовало в «угнетённом состоянии духа». Мне пришлось поднять воротник, надвинуть котелок на брови и медленным, траурным шагом направиться на нашу улицу. Я сделал скорбное лицо и старался всхлипывать.
По пути сердобольные прохожие дважды спрашивали, кто у меня умер, а одна старушка-коза всучила мне тёплую булку из своей кошёлки, дважды перекрестив в спину. Надо бы запомнить её, чтобы при случае отблагодарить, такие поступки среди лондонцев всегда редки…
Дворецкий открыл мне дверь до того, как я протянул руку к электрическому молотку. Потом он сгрёб меня за грудки и одним движением втянул в прихожую.
– Всё в порядке, – поспешил доложить я. – Это если вкратце. Рассказать в подробностях, с деталями и дубляжом по голосам?