Мой властный миллиардер
Шрифт:
Она такая смешная, когда сердится. Так бы и зацеловал её, так бы и закружил. Но ещё не время проявлять нежность. Нужно партию доиграть до конца - выдержать марафон делового ужина. Впрочем, это не самая обременительная часть нашей поездки. Гораздо сложнее руки подальше от невесты держать.
Я предвкушаю сегодняшний вечер. Не тот, что будет во время скучных ресторанных бесед, а после. Я придумал этот неожиданный сюрприз, пока Настя спала. Под перестук колёс бессонной ночью родился экспромт. Небольшая шалость, о которой мне хочется
– Насть, ну что ему сделается, здоровому лбу? Братцу твоему ненаглядному Артуру? Дома он, под присмотром матери. Та его обихаживает и заодно мозг перетряхивает.
Но куда там. Разве она слушает? Пыхтит, звонит, вычитывает Артурчику, с тёткой разговаривает, а я теряю остатки разума, наблюдая за ней. Думаю: может, вот так и правильно? Когда семья, когда переживают, беспокоятся, руку на пульсе держат? Я ведь тоже за своих разорву. За Белку и маму. Да и за Пабло тоже. Как-то я его лучше понимать начал, пока с Метёлкиной возился.
Ничего он не подкаблучник, а мать любит, потакает ей в мелочах. Маленькие уступочки, безобидные, чтобы Маня была здорова и счастлива. Это ведь так важно. Я сейчас тоже на подвиги готов, и не потому, что у меня в штанах плащ-палатка колом. А потому что она -моя. А для своей девушки можно горы свернуть, морду набить, полмагазина скупить.
Дальше фантазии у меня не хватает. Мужчины - существа примитивные, как ни крути. Это у женщин рождаются какие-то совершенно непонятные на первый взгляд желания. Ну и пусть. Для своих приятно побыть каким-нибудь властелином: кольцо достать, на колено встать, в любви признаться, на плечо - и под венец. Тьфу!
Настька что-то бледная. Случилось что?
– Ладно, Ра, пока, - голос убитый, личико несчастная.
– Только не говори, что брат твой шею свернул, - пытаюсь пошутить, но до Метёлкиной сигнал не доходит.
– Родители приезжают, - говорит она убито, - на жениха хотят полюбоваться.
– Ну, и в чём проблема?
– приподнимаю бровь.
Тоже мне. Трагедь. Приезжайте, мои дорогие будущие родственнички. Вы мне только на руку и вообще очень в кассу.
– Они ж меня живьём съедят!
– она ещё не понимает, что родилась под счастливой звездой.
– Насть, всё. Теперь тебя буду есть я, - и прямо в горле пересохло - так я представил всякие-разные картины пошлые - одна другой краше.
– А с родителями я разберусь. Пусть и на меня любуются, и я - на них. И Маню призовём. Она любит родственников. Обожает даже. Особенно, когда мы подтвердим, что готовимся к свадьбе. Мы же готовимся, правда?
Какой я коварный. Аж сам себе нравлюсь. Настя ресницами хлопает, в себя прийти не может. А я невольно досадливо морщусь: можно подумать, она впервые слышит.
– Ну, вот я и не знаю, - косится в мою сторону.
Так. Кажется, без кольца-колена-признаний не обойтись. Ребёнок прав. Ох, уж эти мне женщины!
– Ладно, - соглашаюсь покладисто, - разберёмся позже. Сейчас у нас другая задача.
Как она забавно губы дует. Ей переключиться с родителей на какие-то другие дела - трудно. А я сижу, как невозмутимый
Может, я не прав, но «я художник, и я так вижу».
Мы подбираем наряды на вечер, а потом я отправляю свою девочку в салон красоты. У меня должно быть время для маневра.
В общем целом в ресторане мне побывать хотелось. Но через некоторое время я поняла: лучше б это был романтический ужин с Орловским наедине, а не с малознакомыми людьми, которые не расслаблялись, а всё о делах говорили.
Стас тоже там был. И я, улучшив минуту, всё же спросила его.
– Зачем?
– вот так, одним словом, без описания всей каши, что он заварил. Но Стасик умный, он меня и с одного слова, как собака, понял.
Но если у собаки, что набедокурила, глаза виноватые, то от Александрова подобное ждать, наверное, глупо.
Он улыбается и пожимает плечами. К счастью, это не пренебрежительный, а защитный жест. Всё же ему не совсем по себе, что безмерно радует: не совсем потерян для общества.
– Отец бесконечно талдычил мне, что не нужно пытаться быть на кого -то похожим. Он часто Орловского приводил в пример. И говорил: он однажды сломается, потому что на самом деле у него нет чёткой цели и нет понимания, ради чего он всё это делает. Всему твои носки, Настя, - смеётся он непринуждённо.
– А точнее, он отхватил главный приз - тебя. Тот самый смысл, которого ему не хватало. Но я попытался Орловского переплюнуть. Почему бы и нет? Это бизнес. У меня свои амбиции. Но, видимо, пока я не встречу свою Настю, не пойму, ради чего все эти хороводы.
– Ты похож на моего Артурчика, - вздыхаю.
– На брата двоюродного. Помнишь, рыжий такой, в клубе?
Стас помнил. По глазам видно.
– И что между нами общего?
– ему и впрямь интересно.
Я ловлю огненный взгляд Орловского. Мило ему улыбаюсь и отвечаю Стасу:
– Два больших лба, а по сути - как дети. Не наигрались ещё в войнушку, девочек за косички до сих пор дёргаете. Потому что нравятся и потому что на вас не смотрят. А внимание привлечь хочется.
– Ты мне нравишься, Настя, - вздыхает Стас.
– И дело не в том, что ты игрушка, которую я хочу отнять. Абсолютно. Будь у меня шанс - я бы тебя отвоевал.
– Я не игрушка, Стас, - мне даже отодвинуться от него хочется.
– Я человек. Со своими чувствами, мыслями, надеждами и мечтами. Со своим правом выбора, наконец. Я поэтому и сравниваю тебя с Артурчиком. Незрелые вы, понимаешь? Не выросли.
– А Орловский, значит, вырос?
– кривит он губы, пытаясь улыбнуться, но у него не получается.
– На голову выше, - признаюсь чистосердечно.
– И дело не в росте, как ты понимаешь. А папа твой прав. Он старше и мудрее. Так что слушай папу. И однажды у тебя всё получится. По-настоящему, а не подло, из-за угла. Ты и сам ничего не добился, и девушку подставил.