Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно
Шрифт:
И потом уже можно врать напропалую. Если лживая часть истории не поддается проверке, то единственным, на что можно ориентироваться, остается известная всем истина. А историю, которую выдумал мой внутренний ребенок, вообще никак нельзя было проверить.
– Только что Драган сообщил мне, что вчера вечером Борис показывал ему фото украденной
Сказав так, я как бы лишний раз подтвердил, что Драган и Борис обитают в мире живых. Вероятно, на какой-нибудь ферме.
– При чем тут Борис? У него нет никаких деловых связей с Хольгерсонами.
Вуаля! Непроверяемые вымышленные факты не вызывают вопросов – их только пытаются упорядочить. Начиная с этого момента мой внутренний ребенок и я могли рассказывать любые сказки.
– Если стоишь, сядь! Борис имел договоренность с Хольгерсонами. Именно потому, что между ними нет никакой связи, Борис вызвался спрятать статую на год, пока это дело быльем не порастет. А год закончился вчера.
В этот момент оппонент либо ускользает от вас, недоуменно качая головой, либо погружается в вашу историю.
– А Борис недоступен и поэтому не может соблюсти уговор. – Вальтер подхватил мою импровизацию. Тем самым мысленно он уже добрался до середины моей вымышленной истории.
– Бери выше, – продолжал я. – Борис, изрядно обдолбанный, вроде бы рассказал Драгану, что золотая статуя – это его заначка на черный день. Он никогда и не собирался возвращать ее Хольгерсонам. И с тех пор ничего не изменилось.
Ложь – все равно что брачный обет. В худшем случае и то и другое заканчивается со смертью одной из сторон. Умри первым Борис – ну, значит, это была его ложь. Умри первым я – наименьшей моей проблемой будет то, что перед смертью я еще и солгал.
А ложь насчет Хольгерсонов сразу обнаружила свое совершенно неоспоримое достоинство: Вальтер в нее поверил.
– В таком случае кое-кто из Хольгерсонов может очень рассердиться, – заключил
– Именно. Ни для кого не секрет, что Борис исчез и я, как адвокат, занимаюсь его делами. Борис недосягаем, на него Хольгерсоны не могут спустить всех собак. А на меня могут. И вот только что, пятнадцать минут назад, в мой дом вломились. Неизвестные пытались проникнуть сюда через детский сад. Как раз в срок окончания уговора.
– Вот. Ведь. Дерьмо.
Чтобы добавить эксклюзивный бантик к красиво упакованной лжи, вы придаете жертве обмана некий ВИП-статус как доверенному лицу.
– Пожалуйста, никому не говори – эта информация только для тебя. Драган все узнал вчера. Понятия не имею, кто из людей Бориса замешан в деле. Об этом инциденте знают только Драган, ты и я. И Саша, конечно, потому что он, вероятно, тоже в смертельной опасности. В конце концов, он живет в одном со мной доме. Внутри этого круга лиц пусть все и останется.
– Ясно. Можешь на меня положиться. Я уже отправил к вам персональную охрану. И для Катарины и Эмили тоже.
– Только, пожалуйста, так, чтобы они ничего не заметили. Катарина и Эмили ничего не должны знать. – Вдруг мне пришла в голову еще одна мысль. – Может быть, имеет смысл незаметно последить и за людьми Бориса – не станет ли кто-нибудь около них ошиваться.
К примеру, Борис.
– Ясно. Будет сделано.
Итак, пока никаких дополнительных вопросов.
– Спасибо тебе. Будем на связи.
Существует кардинальное различие между детскими фантазиями во время игры и ложью взрослых. Детская фантазия не имеет никаких последствий, когда время игры заканчивается. С ложью взрослых дело обстоит иначе. С хорошей ложью можно зайти как угодно далеко. Теперь очень скоро передо мной и моим внутренним ребенком неизбежно должен был встать вопрос: каким образом мы вернемся обратно из этого далёка?
Конец ознакомительного фрагмента.