Мой возлюбленный негодяй

Джоансен Айрис

— Как ты думаешь, воран придет?

— Сомневаюсь. — Он пожал плечами. — Это не имеет значения.

— Нет имеет, — нетерпеливо возразила она. — Зачем ты прикидываешься, будто тебе все равно? Она тебе не безразлична.

Лицо его посуровело и замкнулось.

— Это бессмысленный разговор.

— Я знаю, что права. Я видела твое лицо, когда подарила тебе витраж с ее изображением.

— Это была великолепная работа.

— Нет! Это была твоя мать. Ради Бога, признай это и прости ее.

— Ты что-то сама полна всепрощения. Я не забыл тебе сказать,

что она подумывает, не засадить ли тебя в тюрьму?

— Меня это не удивляет. Она — женщина суровая.

— Тогда давай оставим эту тему.

— Не получится. Потому что вы никогда не сможете забыть друг о друге, а я не хочу, чтобы всю нашу оставшуюся жизнь она стояла где-то в тени. Лучше уж смотреть на нее при свете солнца.

Его лицо смягчилось.

— Ты переносишь солнце гораздо лучше, чем воран, любимая.

— Потому что я молодая и сильная и выйду замуж за сильного человека, а не за хлюпика, как она. Если не можешь простить, по крайней мере пойми ее. — Он начал было что-то возражать, но Марианна остановила его: — Давай на этом закончим наш разговор. Я сказала все, что хотела.

Но она сказала ему не все. Она не сказала, что, хотя воран и мечтала завоевать любовь Алекса, она не позволила мальчику плохо думать о Марианне. — Я бы предпочла видеть ее другом, а не врагом.

— Но за этим стоит и что-то еще, да?

Ей следовало бы знать, что Джордан почувствует недоговоренность и станет добиваться всей правды.

— Да. — Ее лицо осветилось улыбкой. — Она не обклевывает полей с зерном.

* * *

Платье, которое Грегор прислал в ее апартаменты, было из небесно-голубого шелка. Свет счел бы его нелепо-старомодным. Простой полукруглый вырез был расшит жемчугом, но вместо того, чтобы быть прихваченным по моде под самой грудью, оно ниспадало до пола, переливаясь и шурша. Оно немного напомнило Марианне наряды первых герцогинь Камбаронских с портретов из галереи.

— Ты очень хороша, — сказал Грегор, встретивший ее у дверей дворцовой церкви. — Пошли, я отведу тебя к твоему будущему мужу.

К мужу! Он говорит о Джордане. Это ведь Джордан стоит у алтаря. Целая гамма необыкновенных ощущений охватила ее: восторг, легкое головокружение, изумление.

Потом, когда Грегор повел ее по церкви, изумление исчезло. На Джордане была надета тяжелая стеганая белая с золотом кассанская куртка и черные брюки, заправленные в высокие сапоги. Он был необыкновенно хорош, и — Господи! — он принадлежал ей!

Как в тумане, перед ней мелькали незнакомые лица, но вот она заметила Алекса, улыбающегося ей из первого ряда.

И рядом с ним — воран.

Марианна замедлила шаги. Она не надеялась, что мать Джордана все же придет сюда.

Но тут Джордан протянул ей руку, и она перестала замечать окружающих: это их минуты, это время принадлежит только им одним. Она радостно вложила свою руку в его и повернулась к священнику.

Нет, что-то не так. Это время принадлежит не только им. Кроме настоящего, всегда есть еще прошлое и будущее.

И она должна что-то сделать. Марианна прошептала священнику:

— Одну

минуту.

Ощущая на себе удивленный взгляд Джордана, она быстро подошла к воран и посмотрела ей прямо в глаза.

— Алекс считает, что я должна просить у вас руки Джордана.

Воран на мгновение застыла в изумлении, но почти сразу же пришла в себя.

— Не говоря уже о том, что такой поступок крайне необычен, для формальностей несколько поздно.

— Алекс так не думает, и я — тоже. Мне можно выйти замуж за вашего сына?

— Его мои пожелания не волнуют.

— Напротив, я вдруг понял, что стремлюсь добиться одобрения от каждого встречного. — С этими небрежными словами Джордан присоединился к Марианне и снова взял ее за руку. — Женитьба — пугающий шаг. Я сомневался, что когда-нибудь его сделаю.

Воран неуверенно посмотрела на него:

— Ты хочешь получить мое согласие? Ты шутишь?

Марианна затаила дыхание. Она понимала, как силен будет для Джордана соблазн спрятаться за привычную насмешливость.

Улыбка Джордана погасла. Минуту помолчав, он негромко сказал:

— Я не шучу, Ана.

Ана. Не «мама». Марианна с трудом подавила нетерпеливый вздох. Ну что ж, хорошо еще, что не «Ваше Величество» или «воран». Чего она ожидала? Они оба — люди неуступчивые и упрямые, а раны в одну ночь не заживают. По крайней мере это начало.

Ана радостно улыбнулась, а потом резковато проговорила:

— Полагаю, этот брак не совсем уж неприемлем. — Она повернулась к Марианне. — Окна в моем дворце совершенно лишены стиля и цвета. Может быть, пока Джордан будет в России, ты останешься здесь и покажешь свое мастерство?

Уступка, хотя и не компромисс.

— С большим удовольствием. Джордан говорит, что мы должны будем жить здесь, пока Кассану не перестанет угрожать Наполеон, а я сошла бы с ума без работы. Может быть, потом вы приедете в Камбарон посмотреть на витражи, которые я выполнила там. Джордан говорил, что мой купол очень впечатляет. Может быть, вы увидите что-нибудь, что вам понравится.

— В Камбарон? — Глаза Аны расширились от ужаса. — Я никогда туда не вернусь! Там… — Она замолчала, встретившись взглядом с Грегором. — Это не исключено. — Она повернулась к Джордану, подняв голову. — Но не жди меня скоро. Я женщина занятая и не могу постоянно быть у тебя на побегушках. И, возможно, у меня есть другие планы на мою жизнь. Может быть, когда родится ваш первый ребенок, я приеду. — Она вызывающе посмотрела на Грегора: — Ну? Этого достаточно?

Он покачал головой:

— Мне нужны поступки, а не слова.

Досадливо вздохнув, Ана нетерпеливо махнула рукой Марианне:

— Так что же вы стоите? Невежливо заставлять священника дожидаться.

Марианна улыбнулась, а потом повернулась к Джордану и протянула ему руку.

— Твоя мать права. Нельзя заставлять священника так долго ждать.

Джордан повел ее к алтарю.

— Я рад, что ты наконец решила обратить на меня внимание, — пробормотал он. — Какие-то мгновения было непонятно, за кого ты выходишь замуж: за меня или за воран.