Мой выигрыш – ты. Часть 2
Шрифт:
***
Наконец, он ушел. И хоть какое-то время можно было побыть в одиночестве. Не факт, конечно, что в доме она была совершенно одна. Наверняка, в холле остался очередной охранник.
Взяв с тумбы бутылку виски, оставленную Тимофеем, Алена сделала еще несколько глотков. Стало заметно легче. И душевно, и физически. Утренняя головная боль и тошнота прошли, настроение немного поднялось, а все происходящее с ней сейчас казалось лишь игрой разыгравшегося воображения. Такой страшной, и одновременно глупой и даже смешной. Прихватив бутыль, девушка вернулась в столовую и устроилась за столом. Оглядев заставленный едой
Кажется, еще вчера Алена обрадовалась бы этой новости, но сегодня ситуация изменилась. Что она может ей сказать? Попросить сбегать в полицию и рассказать о том, что ее, Алену, держат в этом доме силой? Тогда, заодно, пусть и напишет за нее заявление о совершении убийства!
Еще несколько глотков и эти мысли показались не столь важными. Ничего уже не исправить! И будь, что будет! Она даже немного поела. К тому моменту, как бутылка опустела, Алена хотела уже только одного – вернуть в постель и провалиться в сон. Даже не было желания проверять, караулит ли ее кто в холле. Да и куда бежать? А, главное, зачем? Все бессмысленно. Все равно, найдут.
Алкоголь сделал свое дело. Едва голова коснулась подушки, она тут же провалилась в забытье. Черную, пустую пропасть, без сновидений.
– Алена, – кто-то слегка потряс ее за плечо, и девушка с трудом разомкнула глаза.
На краю кровати сидел Тимофей и с тревогой вглядывался в ее лицо.
– Что?
Она с недовольством взглянула на парня, потом разочарованно обвела взглядом комнату. Господи, вот бы остаться навсегда в этой звенящей пустоте без мыслей и воспоминаний, откуда парень так безжалостно ее вытащил сейчас.
– Как ты себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался Тимофей и, осмелившись, даже убрал с ее лба сбившуюся прядь.
Алена даже не заметила этого жеста. Снова вернулась утренняя головная боль, и голова буквально раскалывалась на части. Она с трудом села в постели, потерла виски пальцами.
Парень перевел взгляд на пустую бутылку, стоявшую на тумбочке, но спросить, зачем она столько выпила, так и не решился. В конце концов, ей сейчас тяжело, да и он сам утром налил ей стакан, желая остановить ее истерику. Ну, ничего, со временем ей станет легче. Зато теперь у нее есть весомая причина больше не пытаться сбежать.
Сегодня у него был долгий и тяжелый день. Сначала поехал в больницу, затем – в ОМВД «Хорошево» и был огорошен новостью о том, что Илью вызволил из-под стражи сам Ненашев. Отец от данного известия пришел в ярость, попрекая его тем, что ловить Николина нужно было еще тогда, когда он был более досягаем. А если он теперь под покровительством генерала, теперь его вообще не достать.
Да и весь день Тимофея не отпускали мысли об Алене. После ее утренней истерики он всерьез опасался, как бы у нее не сдали нервы, и для того, чтобы хоть как-то облегчить ее состояние, Тимофей решился на крайние меры.
– Хочешь, сегодня я отвезу тебя повидаться с мамой? – мягко произнес он, ожидая от нее бурной радости.
Девушка кинула на него растерянный взгляд и неуверенно кивнула. Сил совсем не было. Она едва дошла до ванны, как все содержимое желудка выплеснулось наружу. Рвало ее долго, но зато после самочувствие немного
Она так долго ждала этого момента, что сейчас даже не верилось, наяву ли все это происходит. Тимофей сразу предупредил ее, что сегодня они смогут побыть у мамы совсем недолго, но зато на субботу он забронировал столик в очень хорошем ресторане. И с опозданием пролистав в памяти числа, Алена только сейчас поняла, что со всеми этими событиями она совсем забыла про мамин день рождения. Только вот откуда об этом знает он, совершенно чужой им человек?
Встреча, и правда, оказалась какой-то мимолетной и скомканной. Все слова, которые Алена хотела сказать маме, комом застряли в горле, стоило той распахнуть перед ними дверь. Слезы тут же покатились по лицу, и в прихожей она долго прижималась к маминой груди, не в силах что-либо говорить.
– Бедная моя девочка, все позади, все закончилось, – шептала мама, гладя ее по спине.
Ничего не закончилось. Все только начинается.
Рядом стоял Тимофей и, как ей казалось, внимательно следил за каждым ее движением, прислушивался к каждому ее слову, произнесенному даже шепотом. Она ощущала себя, словно под дулом пистолета. И нужно было молчать. Молчать, чтоб не причинить маме зло. Молчать, чтобы жить. Жить рядом с этим малознакомым парнем и молчать. Только нужна ли такая жизнь?
А в памяти сразу всплыли воспоминания о том вечере, когда они приходили сюда с Ильей, а потом сбегали через окно. И даже в такой опасной ситуации, он еще умудрялся подшучивать над ней. Он столько раз в буквальном смысле спасал ей жизнь и делал это легко, как бы мимоходом. Рядом с ним она чувствовала себя под защитой. А теперь… Теперь была совсем одна. Мысли об Илье вдруг нахлынули на нее с такой силой, что она снова заплакала. Но мама и Тимофей расценили это каждый по-своему.
Мама задавала много вопросов, на которые Алена не знала, что отвечать. В адрес Ильи неслось множество нелестных слов и проклятий, ведь для мамы тот был главным виновником произошедших с ее дочерью несчастий. Слышать все это было невыносимо, но и встать на его защиту сейчас, в присутствии Тимофея, она не могла. И просто молча вытирала слезы.
Кажется, Алена даже вздохнула с облегчением, когда Тимофей известил о том, что им пора ехать. Лишь попросила дать ей немного времени собрать кое-что из вещей.
Когда они вышли из дома, уже стемнело. Пока спускались по ступенькам, парень с тревогой заглядывал девушке в глаза и заботливо поддерживал ее под руку, словно она могла в любой момент грохнуться в обморок. Больше всего на свете хотелось высвободиться, чтобы не чувствовать на себе чужого прикосновения, но в окне кухни, отодвинув шторку, им махала мама и пришлось выдавить из себя улыбку и помахать в ответ.
Лишь оказавшись в машине, Алена почувствовала себя относительно легче. Оставшись на заднем сидении одна, она тут же уставилась в окно, на вечернюю Москву, и, закусив губу, изо всех сил старалась не разреветься прямо в машине при Тимофее и Михее, сидящем за рулем. Последний, с его волчьей физиономией и холодным пронизывающим взглядом, пугал ее больше всего. Стоило взглянуть на него, и сразу вспоминалась та ночь, в подвале, когда он наотмашь бил ее по лицу, а потом с безразличной ухмылкой тыкал в висок пистолетом. Наверно, лучше бы он убил ее тогда. И ничего этого сейчас бы не было. Ничего.