Мой жаркий Марокканский роман
Шрифт:
— Никогда… — с опасной уверенностью проговорил, обрушиваясь на мои губы в требовательном поцелуе… Амир завладел мной, моими мыслями… но продолжал сдерживать обещание, что не возьмёт силой...
Глава 13
Амир Хан
Переговоры с кочевниками шли долго и нудно, но Тахир уверил меня, что этот разговор важен. Прекрасно зная, что вечер в пустыне я готовил для Полины, мой помощник назначил встречу с бедуинами и оповестил меня, когда мы уже отправились к оазису «Правды». Я был зол, и старался не высказываться, не хотел пугать девушку своими гневными
— Амир Хан, — покланялся он, — мы знаем, что скоро состоится сватовство вас и дочери Батыра. Алика достойная девушка. О ней знают не понаслышке. Мы довольны вашим решением.
Я напрягся, что даже здесь мне успевают промывать мозги Аликой. Либо это план отца, а Тахир исполняет его указания, либо все свихнулись.
— Спасибо за пожелания, — коротко кивнул, я оставил их шатер, а Тахир рванул за мной следом, извиняясь перед старейшиной по пути.
— Господин…, — позвал меня, когда я уже направлялся прямиком к Полине. Моя Богиня должна была уже привести себя в порядок после долгой поездки, и ждать меня в большом шатре. — Амир! — прокричал мое имя помощник, и я резко остановился, оборачиваясь к нему лицом. Ветер хлестал нас по щекам, ударяя поднявшимися в воздухе частичками песчинок и пыли. Тахир покорно склонил голову, когда нагнал меня. А меня всего трясло. Сжав свои руки в кулаки, едва сдерживался, чтобы не показать истинное место моего помощника. Слишком многое он о себе возомнил.
— Ты должен был отменить эту встречу, Тахир. Сегодня я желал свободного вечера, а вместо этого, я два часа потратил на то, чтобы выслушать старейшину об Алике, предстоящем сватовстве и прочей ерунде, — я перекрикивал гул ветра, на что мой помощник лишь кивал головой, но смотрел в мои глаза неотрывно.
— Вам нельзя сейчас упускать бдительность. Редкий род бедуинов имеют в совете свое твердое слово. Вы можете оплошать!
— О, Аллах, да замолчишь ты когда-нибудь, — Тахир разозлил меня до одури. — Они – кочевники, и только. Это их выбор. Их право вести подобное существование.
— Это наши традиции, Амир Хан, — ошеломленный, помощник исказился в выражении лица, словно только что я нанес ему удар под дых.
— Я от традиций никогда не отрекался, Тахир, — словно пощечиной, ответил ему, искоса посматривая в сторону шатра бедуинов. Несколько мужчин наблюдали за нами. Они шептались между собой, и я начал подозревать, что они могли услышать нас. Это не лучший исход завершения вечера. — Из-за твоей выходки, мы могли только что на себя навлечь неприятности, — отчеканил, презрительно посмотрев вновь на Тахира, и он понял почему я так сказал.
— С вами женщина не наших кровей, — напомнил мне о Полине, хотя я просил ее не трогать. И отца просил. Полина единственная, кто поддерживает во мне ощущения живого человека. Что, в конце концов, я свободный в своем выборе. На долю мгновения рядом с ней, я чувствую, что остальное прекращает иметь значение. А вместо того, чтобы отстать от меня, отцу и Тахиру взбрело в головы напоминать мне всякий раз, где мое истинное место. — Вы должны отправить ее домой, пока еще ничего не произошло, — настоятельно требовал от меня решения.
— Я сказал – нет, — грубо отчеканил, цыкая на ходу. — Оставь меня, и чтобы я не слышал об этом впредь. Мое терпение уже на краю переполненного кувшина. Не нарекай на себя моего гнева, — предупредил
Спустя пятнадцать минут, Полина была подо мной. Эта ненормальная продолжала сражаться со мной, желая скорее отправиться домой. Но я не мог отпустить девушку, тогда я превращусь в своего отца, который был скован в своих желаниях. И по своей же глупости упустил любовь.
— Я хочу, чтобы ты дала мне шанс, Полина, — разрывая требовательный поцелуй, я смотрел в ее синие, сияющие бездной, глаза. Зрачки расширены от возбуждения, и она сама терлась о мой возбужденный пах, пока я лежал в ее колыбели между ног. Полина нахмурилась, вновь опустив взгляд на иссушенные влажным поцелуем мои губы.
— Ты околдовал меня, Амир, — прошептала, царапая ноготками мою спину. Оба пыльные, а на влажные волосы Полины прилип песок и несколько мелких сухих веточек от иерихонской розы (перекати-поле). Я аккуратно вынул их и отбросил в сторону, щекоча ее плечики, вернул свое внимание ее глазам. — Зачем ты все это время врал мне, и не говорил, кто ты такой? — возмущение Стасиной постепенно возвращалось в русло. Я не хотел с ней бороться. Устал. Сегодня нет настроения на ее побеги, хотя одним она уже успела меня наградить.
— Если бы я сразу тебе сказал, то какова была бы реакция? — я внимательно смотрел на нее, хотел услышать из уст Полины правду. Девушка пристально следила за мной, и тем, как я выражался. Наша страсть слегка поутихла, хотя ее ерзанья подо мной, только натягивали мои струны яростного желания, прямо сейчас войти в нее одним резким толчком.
— Как и сейчас, я бы вряд ли тебе поверила, Амир, — спустя пару секунд молчания, ответила девушка.
— Даже сейчас ты сомневаешься в моем имени? — с любопытством задал вопрос в лоб, повысив немного тон своего голоса.
Она раскраснелась, и попыталась выскользнуть из-под меня, но под моим весом у нее ничего не получилось. Я намеренно вдавил свой пах в ее лоно, и Полина ахнула. Она запрокинула голову назад, предоставляя доступ к своей лебединой шее. Устоять против такого зрелища было грехом. Пульсирующая венка манила собой, и я, как голодный шакал, напал на нее: целовал с жадностью, кусал кожу, оставляя свои метки на ней. Девушка извивалась лозой. Она стонала, получая от меня требовательную ласку, а, когда стало совсем невозможно, я начал опускаться ниже. Оставляя влажную дорожку после себя на ее нежном теле. Халат распахнулся, и пока я спускался к запретной зоне, развязал пояс и совсем обнажил перед собой Полину.
— Ты мне обещал, — с вызовом заявила она, устремив свой голодный взгляд на меня. Я сидел у нее между ног. Раскрытая и готовая для меня, девушка не стеснялась своей наготы перед незнакомым мужчиной. И даже если наоборот, я бы не позволил ей прикрыться. — Ты мне дал слово, что без согласия не возмешь силой, — обеспокоено пролепетала Богиня, задышав учащенно и прерывисто.
— Я сдержу свое слово, Полина, — заверив ее, я склонился и утоп в ее лоне.
Целуя мягкую кожу лобка, я исследовал ее сладкие складочки, вдыхал цветочный аромат мыла и ее собственный. Она была уже готова разрядиться в оргазме, но я не давал ей этой возможности. Я просунул руки под ее ягодицы, и поднял таз Полины, смакуя под другим углом ее естество. Она громко стонала, и ее эхо смешалось с фоном уличного ветра бури. Полина не могла уже держать себя в руках, и вновь запрокинув голову, она схватилась пуками за пушистый ковер, чтобы выплеснуть в него свое отчаяние.