Мой зверь безжалостный и нежный
Шрифт:
Отец вспыхнул, побагровел. Его снова перекосило от ярости. А в следующий миг он резко и коротко двинул меня кулаком. Я не ожидал, конечно. Еле успел отклониться и то чисто рефлекторно, но всё равно он вскользь проехался по зубам.
Первый раз в жизни он меня ударил, но тут я его хотя бы понимал. Я бы на его месте, наверное, ещё раньше распустил бы руки.
— Рисоваться? Да что ты знаешь? — шипел он, клокоча. — Да я еле уговорил Зою не прерывать беременность. Она не хотела тогда бросать сцену. Это потом уже, конечно, благодарна мне была. Благодарила за
Рот наполнился горечью. Мать хотела сделать аборт?
Отец же так разошёлся в своём праведном гневе, что закашлялся и еле договорил, сипло, прерываясь:
— Может, Зоя и не любила меня так, как я её, но она никогда бы не стала… удобно устраиваться… Как вообще ты мог так про неё…
Я и дослушивать не стал. Развернулся и пошёл прочь. Хотелось убраться подальше отсюда — видеть его не мог. Хотя сейчас мне даже стало почти без разницы, отец он мне или нет. Да пофиг.
А вот то, что он сказал про мать, меня подсекло. Пробило так, что вдохнуть не мог. Ощущение такое, что лёгкие там засохли и скукожились.
Я, может, и правда, и подонок и всё, что он там наговорил, и плевать хотел на всех, но мать я всегда любил. До сих пор люблю. И даже в эту самую минуту.
А она, выходит, просто поддалась на его уговоры. Всё остальное для меня теперь вообще не имело смысла.
— Куда ты? Стой! Мы ещё не закончили, — крикнул мне вслед отец.
Но я с силой захлопнул за собой дверь кабинета. Пулей вылетел во двор, едва не сбив с ног Влада. Он, оказывается, помогал грузить Жанне чемоданы в такси. Сама она, рыдая, стояла возле раскрытого багажника.
Завидев меня, подскочила с шипением:
— Ты! Ты всё специально подстроил! Сволочь! Ненавижу!
Она бросилась на меня с кулаками.
— Пошла нахер, — оттолкнул я Жанну, которая тут же завалилась и заголосила ещё громче. Я на неё даже не взглянул. Вот теперь мне было вообще не до неё. Да и не до чего. Под её всхлипы и проклятья я помчался в сторону шоссе ловить попутку.
19
До города меня подбросил мужик из коттеджа напротив. Повезло, что он мне попался. Правда, сначала лез с расспросами, почему Жанночка уезжает, почему истерила на всю улицу, что у нас случилось, но потом понял, что отвечать я не собираюсь, и отвязался.
Высадил он меня в центре, а оттуда я минут за пятнадцать дошёл до Лёхи Бондаря. Зачем — сам не знаю. Никаких конкретных планов не строил, просто вдруг захотелось, чтобы кто-то свой, знакомый был рядом. Может, забурились бы с ним куда-нибудь, отвлеклись, не знаю. Или просто посидели бы во дворе.
Жил Лёха в четырёхэтажном доме, ещё довоенной, по ходу, постройки. Без балконов, зато со всякой ажурной лепниной по всему фасаду. Такие только в центре и сохранились. И двор тут был колодцем с мизерной детской площадкой посередине. Днём тут обычно стоял дикий гвалт от мелкоты. Но сейчас уже почти стемнело и почти никого не осталось. Только два каких-то чувака торчали у соседнего подъезда.
Я поднялся к Бондарю, однако дома
Вообще-то, видеть никого не хотел, но чувствовал, что иначе меня просто разорвёт. Или я кого-нибудь разорву. Меня буквально захлёстывало от злости. Она кипела в крови и искала выход. А я, зная себя, искал кого-нибудь, с кем нормально общаюсь, на кого хоть как-то переключусь, чтобы не сорваться, не натворить лишнего.
Я старался припомнить, кто из наших живёт поблизости. Но стоило хоть на секунду остановиться, хоть немного задуматься, как голову сразу взрывали мысли: мать меня не хотела, отец еле отговорил её от аборта, и сам он не отец мне даже…
Злость жгла вены и колотилась в висках. Я выматерился вслух, обшарил карманы — ни сигарет, ни телефона, ни денег, ничего.
У соседнего подъезда тусовались какие-то типы. Местная шпана. Это к тем двоим подгребли ещё двое. Облепив скамейку, они дули пиво, курили и хохотали на весь двор.
У них и стрельну сигарету, решил я, но тут заметил, как из арки показалась одинокая фигура. Кто-то торопливо шагал в эту сторону. А когда этот кто-то попал под свет фонаря, я неожиданно узнал в нём Грачёва. Оу, давненько я не видел свою зверушку, и до чего ж он вовремя…
Я развернулся к нему лицом, остановился, сунув руки в карманы и поджидая, когда тот подойдёт ближе. Но когда Грачёв поравнялся со шпаной, они вдруг тоже его узнали.
— Э, Грач, а ну стой!
Повскакивали, подбежали все четверо к нему, окружили. Что они ему предъявляли, я не понял. Да и не особо они с ним объяснялись, почти сразу кинулись молотить его ногами.
И вот что я, ни разу не видел, как кто-то кого-то избивает? Да видел и не раз. И никогда не впрягался. Ни разу. Ни за кого. Я даже нашим всегда отказывал, если просили пойти с кем-нибудь помочь разобраться. Отвечал всегда: не мое дело. И с чего вдруг я сейчас полез — сам не понял. Это был просто порыв. Повезло Грачёву. Ну и я заодно немного пар выпустил. Только закончилось всё быстро: я едва в азарт вошёл, как эти уже слились.
— Цел? — спросил я Грачёва, который, тихо кряхтя, поднимался с земли.
— Угу, — буркнул он, отряхиваясь.
— За что они тебя?
— А ты за что? В школе… почти каждый день… за что?
— Не за что, а почему, — хмыкнул я. — Это было интересно.
— Вот и им… интересно, — с какой-то злой обидой или досадой выпалил он, но почти сразу же успокоился. — То есть… ну... спасибо тебе, конечно.
***
Ночевать я остался у Грачёва. Кто бы мне сказал такое…
Сам Грачёв, по ходу, от этого факта был в ещё большем шоке. Хотя предложил он. Сначала просто позвал к себе подняться, чтобы его сестра зашила мне футболку. Те черти почти полностью рукав мне оторвали. А потом они как в сказке — накормили меня, напоили и спать уложили. На самом деле просто поздно уже было. Да и я домой не рвался.