Моя бабушка курит трубку (сборник)

Сукачёв Гарик

Дай мне руку!

Я проснулся сегодня, Чтобы сказать: «Я жив!» Я проснулся сегодня, Чтобы сказать: «Я не сдох!» Это красное солнце горит Над расстрелянным телом Земли. Я проснулся, чтобы сказать всем гадам: «Я жив!» Дай мне руку, Мы пойдем с тобой рядом! Дай мне руку. Я с тобой. Кто-то хочет Свободы задаром И больше никак. А другой верещит о каком-то Величии рас. Мы забыли, что такое Любовь, Но отлично знаем, где враг. А для того, чтоб получить свободу. Нас учат стрелять. Дай мне руку, Мы

пойдем с тобой рядом! Дай мне руку. Я с тобой. Я ненавижу того. Кто хочет меня купить. Я ненавижу того, Кто хочет меня продать. И пока это солнце горит Над расстрелянным телом Земли, Я ненавижу того, кто хочет Тебя убить. Дай мне руку, Мы пойдем с тобой рядом! Дай мне руку. Я с тобой.

«22 революционных матроса…»

22 революционных матроса, 38 процентов к плану, 6 подневольных рабов, 1 в одиночной камере, 40 подбитых танков, 12-й долгожитель, 3 злые собаки, 100-й почетный зритель. 936 матросов, 801 экскаватор, 7 прорабов в смене, 52-й генератор. 10 челюскинцев в море, 2-я женщина в космосе, 37 параллелей. 1 пятилетний план. Предъявите свою активность! Проявите ко мне жалость! Разбейте еще одного Колчака. Но обеспечьте мою старость!

«Лишь только упадет на город нежный…»

Лишь только упадет на город нежный Судьбой окрашенный вечерний небосклон, Я выхожу из дома и с надеждой Иду туда, где тысячи ворон Кружат под мрачным небом над полями, Когда-то хлеб дававшими, и где Стоят столбы погостными крестами, Предупреждая о моей судьбе. Я там сажусь на грязный снег и замираю. Сижу и слушаю до полного темна. И снова внемлю, как под снегом умирает Великая Несчастная Страна.

Звезда микрорайона

^(кич)

Я был один, Я грустным был. Я ждал тебя, Но мой телефон молчал. Ты не пришла Ко мне домой, А я, как моряк, Искал в тебе причал. Где ты, Свет? Где твой след от подметок? «Отзовись! – я кричу сгоряча, Чья ты, чья?» Ча-ча-ча. Ты, ты, ты моя! Вся душа в крови, Но по колено в любви. Ты вспомни, Свет, Ночь и рассвет. Припомни ласки, Полные огня. Смеется он — Микрорайон, Над тем, что ты Умчалась от меня. Где ты, Свет? Где твой след от подметок? «Отзовись! – я кричу сгоряча, — Чья ты, чья?» Ча-ча-ча. Ты, ты, ты моя! Вся душа в крови, Но по колено в любви. Здесь! И только здесь! Со мной вдвоем Ты счастье обретешь. Так отзовись! И вернись! Мы знаем, что ты его любишь И снова придешь! Где ты, Свет? Где твой след от подметок? «Отзовись! – я кричу сгоряча, — Чья ты, чья?» Ча-ча-ча. Ты, ты, ты моя! Вся душа в крови, Но по колено в любви.

Ночь

Над землей Распахнула Ночь Звездный плащ, Сотканный из грез, Что журчат Ручейками слов В чьих-то снах, В чьих-то светлых снах. Я расправлю плечи, Оставляя теплый сон. Ветру я лечу навстречу В бесконечный небосклон. Так легко, Это так легко. Только я… Только звездный дым В той стране, Где царица – Ночь. Я один… Я совсем один. Я расправлю плечи, Оставляя теплый сон. Ветру я лечу навстречу В бесконечный небосклон.

1975-й

Забыто слово, Забыта

фраза. Забыто много. Но только, чу… Я вижу снова Два серых глаза И школьный парк, И каланчу. В подъезде дома Был подоконник. Этаж второй, А лифта нет. Окурок курит Косматый дворник. Вид на помойку, Шестнадцать лет.

Рай

^{(Тема к к/ф «Затерянный в Сибири»)}

Рай – это лай собак. Рай – это только страх. А в зажатых ладонях Снег не станет водой, Он превратится в кровь. И в Великую реку Ручьями вольются Наша Ненависть и Любовь, Получив свой Рай. Ты видишь, метели метут. Ты слышишь: ветер, ветер, ветер! Это наши души Отчаянно ищут свой край. Великий Господь, услышь наш голос, Ведь мы твои дети, дети, дети. Дай нам своей любви, Хоть немного дай. Подари нам Рай. Сердце – не камень, Это вулкан. А глаза – это льдины, Но только весной. Вечные грешники катят свой камень вверх. Вверх! И хотя наша кровь Никогда не станет Водой или травой. Но, Господи праведный, Помилуй и спаси нас всех. Подари нам Рай.

Розовый след на белой дороге

В городе пахнет разлукой, и падает снег. Ветер гоняет обрывки афиш и газет. Значит, будет зима. Ровно две тысячи лет Будет снег, будет снег, будет снег. Белые хлопья Небо в лохмотья И на клочки разорвут, Ветры прольются И отзовутся пургой. Ровно две тысячи лет Будет лежать белый плед. Но пройдешь, Будет след, будет след. У-уу-уу-уу, на белой дороге. А-аа-аа-аа, розовый след. У-уу-уу-уу, а на белой дороге Останется только розовый след. Дай твои плечи. Вечер так вечен и бел. Желтые фары такси Разрезают метель. Это странное слово: «Пока!» В свете мелькнет рука, И опять Только снег, только снег У-уу-уу-уу, на белой дороге. А-аа-аа-аа, розовый след. У-уу-уу-уу, а на белой дороге Останется только розовый след. 1990 г.

«Где этот край?..»

Где этот край? Нам его не купить и не продать. Где этот край? Нам его не найти и не потерять. Видишь, небо горит. Это день предвещает закат. Слышишь, сердце болит. Но кто же, кто виноват? … Я оставлен тобой. Я знаю слова. Я умею слагать их в стихи. Но степная трава Не захочет поддаться движенью руки. И никогда, даже во сне, Не наступит покой. Кто виноват? Может быть, ты. Может быть, я. Может быть, мы?.. Но я оставлен тобой. Что-то не так… Что-то не то… Что-то не там… Что-то не тут… Может быть?.. Нет! Может быть?.. Да! Может быть, лгут! Будет весна, Утро новый подарит рассвет: Но никогда, уже никогда, совсем никогда Я не узнаю ответ: Почему я оставлен тобой?

Эксгибиционист

Этот мужчина живет напротив. Он любит женщин, которые спят. И если он днем – инженер на заводе, То ночью он – законченный сэксопат. Он – эксгибиционист! Он – маньяк! Включив «Спидолу» и взяв бинокль, Садится на стул и, открыв окно, Он хочет анфас, он хочет профиль, Он хочет женщину, пока темно. Он – эксгибиционист! Он – маньяк! Он нервно курит, сжигая губы, И фокусируя свой микромир, Он запускает свои флюиды В ночной переполненный эфир. Он – эксгибиционист! Он – маньяк!