Моя бесценная награда
Шрифт:
– Мы вас так ждали! – воскликнул мужчина, появившись из противоположного мне дверного проема и развеяв предположения об ошибке. Лысый, круглощекий и, разумеется, высоченный. Чем на Хое питаются, что я всем и каждому даже до плеча не достаю?
Так, минуточку. Кажется, я вчера его видела среди тех медиков, что бесконечным потоком брали у меня анализы и пробы. Точно! Он больше всех возмущался, что подобных показателей, как у меня, не может быть у человеческого вида.
– Ну, да, давно не виделись, – усмехнулась я. – Аж целые сутки.
– Но я успел заскучать, уважаемая Анжелика, –
Уютные кресла, столики и ковер оказались не просто расслабляющим подспорьем, но и активным инструментом в лаборатории, незаметно собирающим биоматериал, прослушивающим биение сердца и определяющим температуру тела. Об особенностях удивительных вещей мне поведал сам мужчина, представившийся доктором Хэ.
– Хэ? – удивилась я. – И все? Кажется, на Хое имена подлиннее будут.
– Я в нарушении этикета, на правах старшего предлагаю вам, уважаемая Анжелика, войти в мой ближний круг. – Мужчина на секунду оторвался от голографического экрана и послал мне улыбку.
– С чего бы? – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.
Согласна, не вежливо, но действительно, к чему подобная честь?
– Ну как же! – совершенно не обратил внимание на грубость доктор Хэ. – Всего за пару встреч мы стали с вами ближе, чем родные. Я знаю о вас даже больше, чем вы сами.
Мужчина громко расхохотался.
– И не поспоришь же, – согласилась я. – Хорошо. Тогда меня зовите Желя.
Около часа я позволяла прикреплять к себе противные присоски, просматривать меня насквозь в капсуле вроде рентгена, прощупывать и простукивать конечности. С каждой минутой доктор Хэ становился все растеряннее, а я – злее.
– Просто невероятно! Девяносто девять процентов воды в организме. Такого просто не может быть! – твердил мужчина. – Но из-за чего постоянно сбиваются данные? Магнитные поля? Ммм… возможно.
И снова придумывал очередные проверки.
– Хм-хм. Желя, ты точно человек?
– Я вас сейчас покусаю.
– Это, значит, «да»? Или…
– Без или! На Земле живут люди, вы и сами знаете. Может, хватит меня мучить?
– А способности еще не проявились?
– Я вижу хамели.
– В смысле – невидимых? Которые прячутся?
– Именно.
– О! Как любопытненько! До твоего появления никто не мог видеть хамели.
– А леслы?
– Леслы их не видят, а чуют. А вот ты…
Я осушила две фляги с водой, принесенные с собой, а исследование моей уникальной персоны все продолжалось.
– Все! Хватит! Больше не могу, – просипела я после очередной экзекуции – доктор заставил меня надувать через трубку подозрительные меха.
– Интересненько, – пробормотал он задумчиво, не обращая на мои слова внимание. Перед его глазами мелькали таблицы с непонятными мне цифрами.
– Ага-ага, – сладко пропела я, усыпляя бдительность доктора, и медленно поднялась с кресла, – тогда я пойду, еще увидимся.
– Ага-ага, – повторил за мной доктор Хэ, не вникая в смысл слов.
Стараясь не делать резких движений, я удалилась в коридор, через который пришла в лабораторию, а уж там припустила что есть духу.
Айка, наверное, места себе не находит.
Я
– Сматываемся! – заголосила я от радости обретения свободы, торопливо захлопывая за собой дверную панель.
Айке два раза повторять не требовалось, нам в детстве не единожды приходилось улепетывать, то от девчонок, обделенных вниманием парней, то от гопников, с чего-то решивших назначить нас виновными в своей ночевке в обезьяннике. А однажды бабушка ворчала на нас за какую-то провинность при пьяном соседе, и тот решил показать молодежи «кузькину мать». Во дворе полночи шел уникальный забег: носились мы с Айкой, развивая рекордную скорость, за нами – сосед с армейским ремнем, которым собственно и собирался нас воспитывать, затем местные мальчишки, до того скучавшие и жутко обрадовавшиеся новому развлечению, соседка с собакой, вышедшие на прогулку, но не сумевшие устоять на месте, когда рядом такое веселье, дворник с метлой, разозленный устроенным в его ведомстве беспорядком, и, наконец, под подбадривающее улюлюканье с балконов и окон недремлющих жильцов завершала кросс бабуля с мокрым полотенцем, охаживая оным каждого, кто попадал под руку.
В общем, нам с подругой не привыкать давать деру быстро и неожиданно. Мы бросились на выход. Раин тоже среагировал моментально, приняв боевую стойку, и готовый отразить удар, защищая наше отступления. Данейл и сотрудница пункта приема глазели на нас с нескрываемым изумлением.
– За нами, защитник, – крикнула я на бегу Раину, – погони не предвидится. И ты, Данейл, догоняй, иначе в автомате все булочки без тебя съедим.
Мы с Аей, взявшись за руки и хохоча, понеслись по коридору со стрелками и выскочили на улицу. Мягкая трава под ногами и душистые цветы слишком манили, чтобы поспешно и бездумно топтать их. Мы свалились на пестрый растительный ковер и разбросали в стороны руки-ноги.
Хорошо-то как! Я вдыхала полной грудью сладкий медовый воздух и не могла надышаться. Перед глазами на недостижимой лазоревой высоте парили облака, напоминающие клубки сахарной ваты. Их непрерывное и неспешное движение вводило в транс, умиротворяло и успокаивало.
– Ты чего такая бешенная вылетела из лаборатории? – спросила Ая, переворачиваясь на живот и заглядывая мне в глаза. – Что-то случилось?
– Устала. Второй день маринуют, и все одно и то же: «ваши показатели не сходятся с оригинальными параметрами человеческого вида», – пожаловалась я, передразнивая тоненьким противным голоском работников пункта.
– Им-то откуда знать оригинальные параметры, – пренебрежительно фыркнула Ая.
– Вот и я о том же. Достали!
– Так больше не ходи к ним. Закон на нашей стороне, иномиряне неприкосновенны.
– Знаю. Больше не пойду. Слу-у-ушай, Ай, а приглашение-то тебе дали? Ну, на прием к главе?
– Дали, куда бы они делись. Похоже, мы там – гвоздь развлекательной программы. Не успели зарегистрироваться на Хое, а глава уже в курсе и зовет к себе. Будут пялиться, словно на диковинных зверушек.