Моя бывшая будущая невеста

Келлер Николь

– Наконец-то! Только тебя и ждем! Все остыло уже! – мама хватает меня за руку и рывком втягивает в квартиру.

Выдергиваю кисть из ее захвата, делаю шаг назад – с некоторых пор ненавижу, когда кто-либо, неважно, кто нарушает границы моего личного пространства.

– Что происходит, мама? Что за спешка? Это обычные семейные посиделки.

На которых мне быть категорически не хочется. Но я почему-то отдаю дань уважения своей семье. По памяти, наверно.

Прохожу за мамой в зал и хмурюсь, оглядывая обстановку. И нахожусь в еще большем ступоре

и непонимании.

Я знаю, что у моей семьи есть определенные трудности с финансами. И это еще мягко сказано. Говоря простым русским языком, они находятся в полной заднице. Но при этом я сейчас наблюдаю стол, который накрыт едва ли не как на свадьбу: здесь четыре вида салатов, морепродукты, сырная тарелка, икра, различные закуски, вино, шампанское и коньяк, стоимость одной бутылки которых доходит до нескольких тысяч рублей.

– Привет, Тея, – летит равнодушное и нестройное. Отчим же просто поднимает ладонь в приветственном жесте, не отрываясь от телефона. Бизнесмен, чтоб его.

– Я что-то забыла? Сегодня какая-то дата или чей-то день рождения? Еще раз: что происходит?

– Ничего не происходит, – ворчит мама, толкая меня в спину к свободному стулу. – Просто решили поужинать и собраться все вместе. Последнее время у нас у всех проблемы, да и отдалились мы друг от друга.

Резко разворачиваюсь и смотрю матери в глаза. Серьезно?! Отдалились в последнее время?! А последние семь лет ты спала или где была?

Все еще находясь в шоке и ожидая подвоха, опускаюсь на стул как раз напротив брата и сестры, сразу же натыкаясь на взгляды, полные злости, презрения и зависти. Ну, хоть тут ничего не изменилось.

На самом деле, брат и сестра мне неродные: Миша – общий ребенок мамы и Германа, Ульяна – дочь отчима от первого брака. И они тоже принарядились сегодня по какому-то случаю, словно вот-вот наш президент скажет длинную речь, и куранты пробьют полночь. Даже Ульяна, которой совсем скоро рожать, натянула на свой живот какое-то до жути милое розовое платье, и сейчас выглядит, как огромная зефирка, от сладости которой сводит зубы. И при этом мама бросает восхищенные взгляды в ее сторону, а не в мою. Так было всегда: как только мама вышла замуж за отчима, она стала боготворить Ульяну. Я уже привыкла.

Мама подкладывает мне салаты на тарелку, просит отчима разлить вина.

– Я не буду, я за рулем.

– Ну, да, ты, сестренка, конечно же, не упустишь возможности похвастать своей крутой тачкой, – с нахальной улыбкой, стискивая кулаки от злости, роняет Миша. – Сколько лямов ты за нее отвалила? Пять?

– Вообще-то восемь, – отвечаю спокойно, отпивая сока. – И я не хвастала своей машиной, а просто сообщила тот факт, что мне нельзя алкоголь. Все остальное додумал ты сам. Поэтому какой напрашивается вывод? Думать тебе, Мишенька, вредно. Не получается у тебя.

Братец хочет ответить что-то еще, но мама жестко его осекает:

– Прекратите! Вы же за столом! Можете хоть сегодня не собачиться?

И вот так всегда. Оскорбили меня, причем не заслуженно, я защитила себя, раз уж никто за

этим столом не удосужился этого сделать, но влетело нам с Мишей поровну. И мама недоумевает, почему мы «в последнее время» отдалились? Очень смешно.

Какое-то время за столом царит гробовая тишина, только брат с сестрой кидают в меня злые непонятные взгляды. Мама же сидит с гордо выпрямленной спиной и чему-то загадочно улыбается. Это-то и пугает. Потому что я не помню, когда она в последний раз была такой довольной.

– Тея, – Миша откидывается на спинку стула, задумчиво жует и смотрит на меня оценивающе. – Мне нужны деньги.

Смотрю на братца в упор и вздергиваю бровь, бросая вилку на стол. Аппетита и без него не было никакого, а теперь вообще напрочь отбило.

– А причем здесь я?

– Дай, – пожимает плечами, как будто не понимает, почему я сама не догадалась о такой «мелочи». – У меня долги перед серьезными людьми. Надо вернуть.

– Так возвращай. Я, что ли, должна выплачивать твои долги? Тебе уже давно не пять лет, иди и заработай.

– Вот только не надо мне нотации читать, ладно? – мгновенно кривится и ощеривается поганец. – Сама-то тоже не святая. Знаю я, каким местом ты заработала свои миллионы! Спишь направо и налево с миллионерами…

– Заткнись! – повышаю голос, с силой сжимая салфетку. Ногтями другой руки впиваюсь в бедро, намеренно причиняя боль, не давая подсознанию окунуться в прошлое. Я не могу позволить себе потерять над собой контроль. Только не здесь и не сейчас.

Самое мерзкое в этой ситуации то, что мама продолжает есть, как ни в чем не бывало, не обращая внимания на далеко не светский разговор за столом. Осторожно накалывает на вилку зеленый горошек и степенно отправляет ее в рот, оттопырив мизинец в сторону. Аристократка, мать ее.

– У меня долги перед очень влиятельными людьми, Тея, – похабно улыбаясь, тянет мерзавец. – Очень влиятельными. Если я не отдам денег вовремя, то это коснется и тебя. И тогда ты пожалеешь, что зажала брату какие-то сраные бумажки.

– Раз они такие сраные, – подаюсь вперед, выплевывая каждое слово в лицо, – иди и заработай, придурок. И не надо меня запугивать.

В моей жизни были вещи гораздо страшнее мифического долга братца-идиота.

– Ну, смотри, я предупредил. Потом не жалуйся, что тебя заставили их отрабатывать …

– Да пошел ты!

– Миша прав, – в разговор вмешивается зефирка – Ульяна. – Семья остро нуждается, а у тебя новый брендовый костюм. Могла бы и деньгами нам помочь, чем на шмотки все спускать! Тебе как никак нехило заплатили, я слышала, – и скалит зубы в ядовитой усмешке. И Ульяна сейчас явно не какое-нибудь выигранное дело имеет в виду. По спине пробегается мерзкий холодок. Б***ь, откуда?! – Мне, например, рожать скоро.

Я буквально задыхаюсь от наглости моих родственничков. Которые прицепились ко мне, как клещи, и стараются выдоить денежные средства, чтобы жить припеваючи, при этом не пошевелив и пальцем! В то время как я впахиваю по двадцать часов в сутки порой!