Моя чужая 2
Шрифт:
— Моя Олька будет очень рада тебя видеть. Слушай, а приезжай к нам прям сейчас?
— К вам? — я задумался. Хотел ведь сходить с друзьями в крутой кабак. Хотя провести время в домашней обстановке намного приятнее. — Да, я сегодня свободен.
— Ну тогда приезжай к нам на дачу. Ты же помнишь, где это? — предложил друг.
— На дачу? Так будет совсем поздний вечер… — уже представил, как больше часа прусь по Дмитровке, затем через капустное поле.
— Да не дрейфь! Я встречу тебя неподалёку.
— Арендовал тачку. Белая бэха.
— Всё, скажу Ольге, чтобы наметала на стол, а сам сбегаю за пузырём. Будешь выезжать, позвони. Ждём, дружище.
Артём мигом отключился — наверняка боялся, что я передумаю. А вот и нет — осталось только забежать за бухлом, снедью и, конечно, выбрать самые лучшие цветы для моей подружки.
На часах было начало девятого, когда я, запасшись всем необходимым и положив на заднее сиденье огромный букет белых роз, тронулся в путь.
Шоссе было забито транспортом — дачники выезжали на свои фазенды, но уже минут через сорок я прибавил скорость. На даче Артёма я был всего пару раз, но память не подвела. Глянул на часы — начало двенадцатого. Усмехнулся. Неужели Тёмка и Лёлька ждут меня в такую поздноту?
На подъезде к капустному полю чуть замедлил ход. Темнота, хоть глаз выколи, ни одного фонаря. В зеркало заднего вида заметил свет фар. Надо же, еще один чудак решился ехать в такое время. Поморщился. Ненавидел ксеноновые фары — слепят глаза. Слегка притормозил и съехал на обочину — пусть лучше проезжает.
Следовавший за мной автомобиль тоже снизил скорость и, поравнявшись со мной, резко затормозил.
Опустил стекло, думая, что водитель хочет что-то у меня спросить, когда неожиданно двери распахнулись и оттуда выскочили три здоровых амбала.
Черт, кажется, я здорово влип. Я только успел поднять стекло и уже нажал педаль газа, когда последовал удар, а за ним звон осыпающего стекла.
— Ребят, вы чего? — крикнул.
Мой опыт работы переговорщиком не пригодился — меня молча выволокли наружу. Удар в челюсть, в ухо… голова болталась из стороны в сторону. Я даже не успел занять оборонительную позицию, а последующий удар в солнечное сплетение заставил согнуться.
Усилием воли приказал себе собраться, не паниковать, и даже врезал одному из ублюдков в рыло, но было уже поздно. Их трое, каждый из них здоровее меня раза в два, да еще эффект неожиданности. Уже лежа на земле, свернувшись ежом, прикрывая голову обеими руками, понял, что уже никогда не увижу Лёльку.
Они били молча, по рёбрам, по спине, пихали коваными ботинками в живот, а мне уже было все равно — ушёл страх, не было больше боли, только чувствовал слегка терпкий запах земли.
Глава 40
Оля
— …Слушай,
— Господи, Полин, ну о чем речь, какое беспокойство?! Только вряд ли я знаю родителей своих пациентов.
— Ее зовут Маруся Лаврова.
Я вдруг почувствовала, как стало нечем дышать. Кажется, Полина что-то ещё говорила, но я не слышала ее — так грохотало сердце.
— Оль, Оль, ты слышишь меня?
— Что с Никитой? — губы, казалось, онемели и едва шевелились.
Подруга что-то начала объяснять, но мозг будто отключили. Только поняла: Склиф, нейрохирургия… Из горла вырывались какие-то нечленораздельные звуки. Полина, догадавшись, что со мной что-то не так, замолчала.
— Я… сейчас… приеду…
Телефон со стуком упал на пол. Натянув свои ботильоны, накинув плащ, открыла входную дверь.
— Ты куда? — мама вышла из кухни на шум и с недовольным лицом наблюдала за мной. — То пришла, то ушла. Только грязь разводишь.
— Никита… — выдавила из себя, — с ним что-то произошло…
Не стала дожидаться лифта, сбежала вниз, перескакивая через две ступеньки. Повезло — остановила первую попавшуюся машину, чтобы доехать до Сухаревской. Всю дорогу молилась, боялась не успеть. Только поняла из сказанного Полиной, что Никита в коме.
В регистратуре работала моя знакомая. Увидев меня бледную, с широко распахнутыми глазами, не в силах вразумительно объяснить что к чему, усадила меня на стул и, накапав валерианки в стакан с водой, протянула его мне.
— Успокойся. От того, что ты паникуешь, никому лучше не будет. Пей.
Одним глотком выпила содержимое стакана.
— Ну, что случилось, Оля?
— Никита… Никита Лавров.
Казалось, сердце остановилось.
— Погоди, — сказала медсестра, — сейчас посмотрю.
Забыв что надо дышать, смотрела на ее лицо: брови сошлись на переносице, пока она вчитывалась в написанное. Затем повернулась ко мне.
— Оль, он в реанимации, — медсестра растеряно развела руками. — К нему нельзя.
— Мне очень надо его увидеть. — Девушка только покачала головой. — А Полина? Полина Эверс на смене?
— Поля? Да, но ей осталось полчаса.
В глазах все расплывалось от слез, которые я так долго сдерживала. Выхватив телефон из кармана, я набрала телефон подруги. Она ждала звонка, и уже через пару минут вышла из лифта и быстрым шагом направилась ко мне. У палаты остановилась, повернулась ко мне:
— Слушай, этот мужик, кто он тебе? Извини, что спрашиваю, я знаю, что ты собралась разводиться…