Моя чужая Лида

Дубовик Сергей Викторович

– Нет.

– Да он как бульдог. Вцепится, не оторвёшь, - Веденский ослабил галстук и подошёл к небольшому бару, достав бутылку коньяка. – Он в прошлом году Красноярский филиал закрыл. Понимаешь?

– Не очень? – заинтересовалась Лидия.

– Ты хочешь работу потерять? – резко спросил Веденский.

– Нет.

– И я не хочу. – Введенский налил бокал коньяка и сразу

выпил его. – Мы здесь с тобой уже пять лет крутимся и я ещё лет десять хочу просидеть, а ты и того более.

– Согласна с вами, Павел Кириллович.

– Согласна, - повторил Веденский. – Ещё бы тебе не быть согласной… нравится квартирка то новая?

– Павел Кириллович, я всё поняла, - резко ответила Лидия, не желая больше вести диалог.

– Если он что-то «разнюхает» нам с тобой крышка, понятно? Иди и как хочешь ублажай своего знакомого, но чтобы по всем документам отчиталась.

– Павел Кириллович, но у нас есть проблема по кредитам и…

– Это твои проблемы иди и решай, - грубо ответил Введенский. – Я с твои мужем решил проблему. Знаешь, чего мне это стоило? Знаешь?

– Знаю Павел Кириллович, я вам за это очень благодарна, но…

– Так вот иди и благодарность свою отрабатывай. Всё! Будут вопросы - звони и, смотри, ко дну вместе пойдем. Я тебе обещаю, так что не думай отсидеться. Иди!

– Павел Кириллович, я всё поняла.

– Ступай, а то он уж, наверное, заждался.

Лидия взяла документы и отправилась в переговорную комнату, где Мышкин пил кофе, стоя напротив окна.

– Лида, ты… проходи, - Мышкин обернулся, поставил чашку на стол и забрал у Лиды документы.
– Садись, выпей чаю со мной.

– Спасибо, Олег Николаевич, - Лидия села напротив Мышкина и налила себе чай.

– Лида, сколько же мы лет не виделись?

– Семь, - твёрдо ответила Лидия.

– Да, семь лет, точно, - тихо повторил Мышкин и посмотрел на Лидию. – Ты почти не изменилась, разве похудела и, вот, волосы у тебя совсем короткие. Тебе очень идёт…

– Спасибо, - Лидия натянуто улыбнулась. – Олег Николаевич, вы надолго?

– Нет, завтра обратно в Москву. Сегодня вот с вами, а завтра уже возвращаться надо. В понедельник сразу на работу.

– Понятно, - выражение лица Лидии оставалось холодным.

– Лида, я очень рад тебя видеть и, знаешь, после стольких лет…

– Олег, прошу тебя, не начинай. К чему этот разговор… теперь, когда всё уже в прошлом и ничего нельзя вернуть.

–

Нельзя, - Мышкин почувствовал, как прежняя боль разлуки возвращается к нему, - да, конечно, ты права. Ничего уже нельзя вернуть, совсем ничего.

В разговоре наступила пауза и Мышкин, также как и Лидия не могли найти ему продолжения не «свалившись» в воспоминания своих испепеляющих чувств, которые застыли во времени.

– Ты счастлива, Лида?

– Олег, какая разница? – Лида сделала глоток чая.
– Ну, счастлива, а что?

– Кто твой муж?

– Офицер, служит здесь в дивизии ВДВ.

– Военный?

– Военный.

– Никогда бы не подумал, что тебе нравятся военные, - удивился Мышкин.

– Нравятся.

– Дети есть?

– Есть, мальчик.

– А у меня, представляешь, две девочки, - Олег Николаевич достал портмоне и хотел показать Лиде фотографии своих детей. – Вот, посмотри.

– Олег, мне неинтересно. Не надо мне ничего показывать, - резко ответила Лидия и отвела взгляд от раскрытого бумажника. – Давай займёмся отчётами. Ты ведь за этим сюда приехал?

– Ты всё ещё злишься на меня? Ведь так?

– Олег, я ни на кого не злюсь…перестань. Ты сам не понимаешь, как глупо сейчас об этом говорить?

Лиду прервал телефонный звонок. Она встала из-за стола и отошла в угол переговорной комнаты к окну, развернувшись к Мышкину спиной.

– Да, я на работе, - разговаривала Лидия. – Да, в субботу и на работе, дальше что… нет подгузники в тумбочке под телевизором… Ну, как нету? Я же сама их вчера туда положила… Нашла? Нет? Тогда поставь ей «утку»… Что значит, не могу? Катя, это твоя мать. Я же могу, а почему ты не можешь? Всё я больше не могу говорить. Давай, вечером увидимся.

Лида закончила разговор и ещё несколько мгновений задумчиво смотрела в окно, рассматривая первые мартовские лужи.

– Приступим, - Лида вернулась за стол и открыла отчёты.

Она что-то говорила, но Мышкин только смотрел на неё и молча кивал всякий раз, когда она пыталась убедить его в правильности той или иной цифры. Не отводя от неё глаз, он целый час слушал её доклад о договорах и бюджете компании.

«Боже мой, как ты прекрасна, - думал он. – Если бы ты знала, как ты прекрасна, холодна и далека от меня. Если бы ты знала, как мне хочется сейчас обнять тебя, любимая моя. Просто обнять и поцеловать тебя, как тогда… семь лет назад. Как же я мог отдать тебя, потерять… зачем ты уехала, зачем? Зачем разрушила наши чувства. Для чего?»