Моя чужая
Шрифт:
— Я, наверное, глупая, — она подняла заплаканное лицо — глаза красные, опухшие, тушь чёрными кляксами.
— Наверное, — наклонился к ней, легко проведя губами по ее виску. Пушок волос приятно щекотнул. — Все веселятся, а ты ревешь белугой. Пойдём, я тебя умою.
Она кивнула, начала
Видит бог, я не собирался ничего делать — хотел только помочь девчонке, утереть ее слезы, но едва мы остались в ограниченном пространстве ванной комнаты, барьеры рухнули.
Мы задыхались от страсти, мгновенно обуявшей нас. В глазах Лёльки я читал непонимание, тоску, ещё что-то, что боялся знать. Она не моя.
Ладони девушки легко скользнули вверх, обхватывая меня за шею.
— Никита… — я услышал своё имя, упавшее с ее губ, и мгновенно поймал его вместе с солеными каплями, катившимися по ее лицу. Целовал ее щеки, колко и быстро, словно боясь не успеть, упустить это «своё».
Она приподнялась на цыпочки, подставляя для поцелуя губы.
— Целуй меня, — пробормотала, и я не смог больше сопротивляться.
Мы слились в одно целое, языки яростно сражались, пальцы цеплялись, путались в одежде. Внизу все бунтовало. Я не имел понятия как, но хотел быть внутри. Хотел, чтобы мы были едины. Ладошка Оли скользнула под ремень моих брюк, и это мгновенно отрезвило меня. Что я делаю? Я не имею права это делать. Не сейчас. Ей только шестнадцать, а я здоровый бугай с торчащим, как кол, стояком. Все должно было быть не здесь и не так. Да и вообще не должно случиться.
Перехватив ее руки, я заглянул девушке в глаза:
— Остановись, — я не узнавал своего
Ох, как же тяжело было оттолкнуть ее от себя. Между ног продолжал бунтовать перевозбужденный орган, требовавший логического завершения ситуации. Хотя, насколько я уже знал, в нем и не могло быть никакой разумной мысли.
Оля стыдливо опустила глаза.
— Прости. Я не хотела…
— Черт, — я с силой сжал ее ладони в своих. — Не извиняйся. Хотела. И я хотел. Очень… Но мы не можем, Оль.
— Я понимаю…
Ничего она не понимала. Щеки разгорелись от стыда, глаза виноватые. Я включил воду и подтолкнул ее к раковине. Набрав полную ладонь, умыл ее заплаканное лицо. Она фыркнула, закашлялась. Сняв полотенце с крючка, принялся промокать как ни в чем не бывало ее глаза, вытирая размазанную тушь.
— Мы с тобой лучшие друзья, и нам надо все оставить как было. У тебя есть Артем, ты любишь его. Мне не хочется вставать между вами. Только не обижайся на меня — ты давно сделала свой выбор. То, что только что произошло, не должно было случиться. Это неправильно, и ты потом будешь жалеть о случившимся.
Я почти по-братски прикоснулся губами к Ольгиному лбу и, развернув ее, подтолкнул к двери. Девчонка послушалась, вышла, а я, захлопнув дверь, уткнулся лбом в дверь.
Мне хотелось крикнуть вслед, как сильно люблю ее, но я не мог.
Конец