Моя девочка
Шрифт:
– Конечно, вернусь. Я же обещал. А я всегда выполняю обещание, - отвечаю я, не выдерживаю и еще раз целую ее обиженные губки.
– Тогда я приготовлю ужин?
– с надеждой спрашивает она, всматриваясь в мое лицо.
– Приготовь, - еще раз прижимаю ее к себе. Отрываюсь, беру со стола ключи от машины, телефон. И покидаю мою девочку. Если бы я только знал тогда, что не исполню свои обещания, и не вернусь ни вечером, ни утром. Обстоятельства и гребаная реальность, мне этого не позволят....
***
У меня есть ключ, но сейчас я почему-то не смею
Дверь распахивается, и наступает звенящая, кричащая тишина. Марина немного растерянно смотри на ключи от квартиры в моих руках, на меня, на дверь, не понимая, почему я не вошел сам. Секунды тишины перерастают в минуты. И мне почему-то становится так больно в этот момент. Чувствую себя полной мразью. Эта женщина верила мне, называла идеальным мужчиной, а я не стою и десятой доли ее слов.
– У тебя сломался ключ? Или с замком что-то не так?
– спрашивает она, пропуская меня в квартиру. А я по ее глазам вижу, что она все понимает, уже давно понимает. Просто себе верить не хочет, и правду мою принимать. Отдаляет момент, после которого все разобьется вдребезги со звенящими, острыми осколками, и сделает нас совершенно чужими друг другу людьми.
– Где Антон?
– спрашиваю я, потому что наш дальнейший диалог не должен слышать ребенок.
– Его еще вчера вечером забрала моя мама на дачу, - отвечает она, не смотря на меня, и уходит на кухню. Глубоко вдыхаю, осматриваю квартиру, в которой, как мне казалось, раньше я обрел покой.
Все. Оттягивать наш разговор больше нет смысла. Решительно прохожу на кухню. Замираю в дверях, облокачиваясь на косяк. Марина, раскрыла настежь окно, впуская в комнату холодный, свежий воздух и смотрит на улицу. Да, женская интуиция все же не миф. Она реальна. Марина все понимает, но ждет дальнейших действий от меня.
– Марин, нам нужно поговорить. Посмотри на меня, - прошу я.
– У тебя кто-то появился?
– спрашивает она, очень отчетливо, будто это не вопрос, а утверждение.
– Да.
– Я чувствовала.... Знала.... Но.... Все-таки надеялась что..., - останавливается, набирает воздух, продолжая смотреть в окно.
– Кто она?
– ее голос срывается, и я понимаю что сейчас, я воткну ей нож в спину, озвучив горькую правду.
ГЛАВА 9
ГЛАВА 9
Алексей
Никто и никогда, не может сказать заранее, как будут развиваться отношения женщины и мужчины. Естественно, когда я встретил Марину, я надеялся, что мы проживем с ней, если не всю жизнь, то очень долго. При первом же близком общении с ней, она показалась мне спокойной, милой, уравновешенной, семейной и надежной женщиной. Все время, проведенной с ней, мне было легко, комфортно и складывалось ощущение, что я проживу с ней долго и счастливо. После того, как я полностью разочаровался в любви и все что с ней связано, я просто решил жить по плану. Как положено, как у всех.
Кто сказал, что для создания семьи нужна любовь? Где написано, что отношения нужно строить, руководствуясь лишь чувствами? Чувства и любовь лишают вас разума, вызывая мимолетную эйфорию, за которой вы не видите всей реальности. Но при всем при этом, желание создать семью, жить полной жизнью у меня осталось и даже увеличилось.
Скажу, скорее всего, для многих крамольную мысль - крепкая и успешная семья возможна
Боже, каким я был идиотом, наивно полагая, что смогу так жить. Смогу сделать счастливой женщину и самого себя, руководствуясь этими принципами. И во всем, что сейчас происходит, виновен только я и мои бредовые убеждения.
Марина продолжает смотреть в окно. Спина ровная и напряженная, натянута как струна. Холодный, осенний воздух треплет пряди, выпавшие из ее собранных волос. Она ждет от меня ответа, кто она, та женщина, на которую я ее променял. И сейчас мне нужно сделать ей больно. Ударить наотмашь. Правдой. Жестокой и болезненной.
– Ангелина, - отвечаю я на ее вопрос «Кто она». Впервые имя моей девочки звучит из моих уст настолько болезненно, что у меня пропадает голос.
– Кто она? Я ее знаю?
– так тихо спрашивает Марина, не понимая, что я говорю ей про ее племянницу.
– Марин, посмотри на меня.
– Зачем? Это важно, чтобы я смотрела тебе в глаза?
– резко отвечает она, оборачиваясь ко мне.
– Так кто эта Ангелина? Хотя, можешь не отвечать, мне не интересно кого ты трахаешь, пока я не сплю ночами в ожидании тебя!
– с каждым словом ее голос становится громче. Она говорит «не важно» «не хочу знать», а на самом деле, я вижу по ее глазам, что хочет. Любой женщине интересно на кого ее променяли, и главное понять почему. Чего нет у нее, что есть у другой. Но вот только не в этом дело. Я не искал в Ангеле того, чего не может дать мне Марина. Я вообще ничего не искал. Меня все устраивало. Устраивало, пока Ангел не ворвался в мою жизнь, перевернув в ней все с ног на голову. Девочка взбудоражила меня настолько, что я готов предать, лишь бы не потерять ее.
– Ангелина, это Лина, твоя...., - я замолкаю, потому что читаю ужасающее понимание в глазах Марины. Она теряется, опирается о подоконник, ища равновесие.
– Лина... Ты.... Как..., - все что может выдать она. Отталкиваюсь от дверного проема, подхожу ближе к Марине.
– Как только я ее увидел, вся моя жизнь полетела к черту. Я бл**ь не знаю, что на меня нашло. Опустим подробности, но я уже не могу без нее. Я честно пытался с этим бороться. Рубить на корню, но... Черт... как же тебе это объяснить?
– срываюсь, потому что не могу найти подходящих слов, чтобы смягчить наш трудный разговор.
– Лина? Ей всего восемнадцать лет!
– говорит она так, как будто я этого не знаю.
– Она же совсем еще девочка! Ты это понимаешь? Вчера и сегодня ночью, ты провел с ней?
– спрашивает так, словно не верит своим же словам.
– Нет, вчера я, правда, ночевал у Ксении.
– А сегодня ты был всю ночь с Линой. Вы... Ты ее...
– Да, - прерываю ее вопросы, которые она не может озвучить.
– О, Боже! Скажи мне, что я сплю, и это все мне снится?
– усмехается Марина. Закрывает глаза, трясет головой, не воспринимая новость. Отталкивается от подоконника, подходит ко мне вплотную и награждает заслуженной, звонкой и обжигающей пощечиной. Даже не дергаюсь. Принимаю все, что заслужил, считая это малой долей того, что должен принять за принесенную боль этой женщине.