Моя до полуночи
Шрифт:
Кэм укладывал в небольшой чемодан стопку аккуратно сложенных вещей. Он поднял голову и посмотрел на нее вопросительно.
– Я боялась, что Меррипен разорвет вас на куски, – прерывистым от волнения голосом сказала она.
Он разогнулся и ответил с улыбкой:
– Как видите, я все еще целый.
Амелия почувствовала, что ее бросило в жар. Когда она его видела воочию, он казался прекраснее, чем в ее воспоминаниях. Поэтому она потупила взор и быстро произнесла:
– Я подумала о том, что вы сказали. Я приняла решение. Но сначала мне хотелось бы объяснить,
– Мои личные достоинства?
– Ваш ум. Ваша привлекательность.
– О!
Это восклицание прозвучало как-то странно, так что Амелия глянула на него с недоумением. Его карие глаза смеялись. Почему ее слова так его развеселили?
– Вы меня слушаете?
– Можете мне поверить – если обсуждаются мои личные достоинства, я всегда – весь внимание. Продолжайте.
Она нахмурилась:
– Мистер Роан, хотя я считаю ваше предложение комплиментом, и при сложившейся ситуации…
– Ближе к делу, Амелия. – Он положил руки ей на плечи. – Вы выйдете за меня замуж?
– Я не могу. Просто не могу. Мы не подходим друг другу. Мы совершенно разные, это так очевидно. Вы импульсивны. Вы, не моргнув глазом, принимаете решения, которые меняют жизнь коренным образом. А я не спеша иду по своему пути, не сворачивая.
– Вчера вы свернули. И посмотрите, как хорошо все вышло. – Он усмехнулся. – Я не импульсивный, любовь моя. Просто я знаю, когда важно в соответствии с логикой принять решение.
– А брак – это важно?
– Конечно. – Кэм положил руку на сердце: – Это решение принимается здесь.
– Я знакома с вами всего несколько дней. Мы совсем чужие люди. Я не могу доверить будущее всей своей семьи человеку, которого я даже толком не знаю.
– Люди могут прожить в браке пятьдесят лет и никогда не узнать друг друга. Кроме того, самое важное обо мне вы уже знаете.
Амелия вдруг услышала какой-то раздражающий звук и сначала подумала, что так громко бьется ее сердце. Но когда Кэм, улыбнувшись, слегка наступил ей на ногу и стук прекратился, она поняла, что сама постукивает по полу. Черт бы побрал эту дурацкую привычку!
Кэм одной рукой обнял Амелию за талию, а другой поднял ее левую руку и поднес к губам палец, на котором сияло кольцо.
– Я не смогла его снять, – проворчала Амелия. – Оно слишком маленькое.
– Нет, не маленькое. Если вы расслабите руку, кольцо само соскользнет.
– Но моя рука расслаблена.
– Ах, эти gadjis, – вздохнул Кэм. – Вы все такие несгибаемые, как вековые дубы. Очевидно, из-за корсета.
Он наклонил голову и поцеловал ее. Потом языком раздвинул ее губы и проник внутрь. Она в ужасе пошевелилась, почувствовав, что он расстегивает пуговицы платья на спине. Верх платья провис спереди, обнажив заключенную в корсет грудь.
– Кэм… нет…
– Ш-ш-ш…
Его горячее, возбуждающее дыхание заполнило ее.
– Я помогаю тебе снять кольцо. Разве ты не этого хочешь?
– Кольцо не имеет никакого отношения к тому, чтобы снимать с меня кор… – Корсет
– А мне поможет. – Рука Кэма проскользнула под ее панталоны. От смущения она непроизвольно дернулась, и панталоны упали на пол. – Я хочу увидеть тебя при дневном свете. – Он начал жадно целовать ее шею и плечи. – Monisha, ты самая прекрасная женщина на свете, самая…
Кэм с таким нетерпением и силой старался стащить с нее платье, что разошлись швы.
– Кэм, остановись. Это не мое платье, – забеспокоилась Амелия и стала сама расстегивать пуговицы.
В коридоре послышались чьи-то шаги, и она в ужасе замерла. Но кто-то – очевидно, слуга – прошел мимо закрытой двери. А вдруг кто-нибудь войдет? Может, в данный момент ее ищут?
– Кэм, прошу тебя, не сейчас.
– Я буду нежен. Я понимаю, что прошло слишком мало времени после первого раза.
Амелия отрицательно замотала головой, но дала уложить себя на кровать. Потом схватилась обеими руками за сорочку, чтобы та не разошлась на груди, и прошептала:
– Не в этом дело. Вдруг кто-нибудь узнает. Услышит… Кто-нибудь…
– Расслабься, колибри, чтобы я мог раздеть тебя. Иначе я просто разорву эту чертову сорочку.
– Кэм, не надо… – простонала она, но тут же услышала треск разрываемой ткани. – Что ты наделал! Что я скажу горничной? И как мне теперь надеть корсет?
Но Кэм ее не слушал, а просто швырнул сорочку на пол.
– Запри дверь, – прошептала она. – Прошу тебя, запри дверь.
Кэм направился к двери, на ходу снимая кожаную безрукавку и рубашку. Потом, повернув в замке ключ, он медленно вернулся, не спуская глаз с Амелии, которая по горло зарылась в простыни.
Он стоял перед ней полуобнаженный, со спущенными на бедра бриджами.
– Ты ставишь меня в ужасное положение, – сказала Амелия, дрожа под холодными простынями.
Кэм снял с себя оставшуюся одежду и лег рядом с ней.
– Я знаю другие положения, которые тебе, возможно, покажутся более удобными.
Кэм провел руками по ее телу и обнаружил оставшиеся чулки и подвязки. Он нырнул под простыни, и Амелия ощутила его губы на нежной коже внутренней стороны бедра. Он расстегнул подвязки и начал медленно скатывать вниз чулки, при этом его губы скользили вслед за чулками. Его язык остановился сначала в ямке под коленом, потом на гладких икрах и тонких лодыжках. Закончил он тем, что поцеловал каждый палец на ее ноге.
К тому моменту, когда был снят второй чулок, Амелии стало так жарко, что захотелось сбросить простыни.
Кэм широко раздвинул ее бедра, а она обвила ногами его плечи. Он запустил пальцы в завитки волос в промежности, а потом проник языком в горячее пульсирующее естество. Это было уже слишком… нет, нет. Амелия напряглась от сладкой муки.
– Расслабься, дорогая.
– Не могу. О! Поторопись!
Он тихо рассмеялся и подул на влажные завитки.
– Для тебя будет лучше, если я не буду торопиться.