Моя единственная
Шрифт:
— Конечно, сэр, и вы прекрасно знаете, что “неплохо” — не то слово для выражения моих чувств. Я вообще не знаю, что бы стало со мной после смерти матери, если бы не ты. Отца я едва помню. Думаю, не будет неуважением к его памяти сказать, что ты мой настоящий отец. И я горжусь, что могу считать себя твоим сыном.
— Не исключено, — тихо произнес Джон, — что провидение порою вмешивается в наши судьбы во имя счастья будущих поколений, а мы не понимаем этого и думаем, что оно обошлось с нами слишком жестоко. Ведь если бы я женился на Лизетт, ты бы не стал моим приемным сыном, а твоя очаровательная жена вообще бы не появилась на свет.
— В таком случае я сожалею о том, что жертвовать пришлось именно тебе, но не могу не благодарить провидение за то, что Лизетт не стала
— Очень изящный комплимент, мальчик мой. Полагаю, что тебе непременно стоит повторить его своей супруге.
— Сомневаюсь, что в данный момент она сможет оценить его подобающим образом, — горько усмехнулся Хью.
— У вас серьезные проблемы?
— Не столь серьезные, но из тех, решить которые может только время. Маленькая глупышка возомнила, что я женился на ней только для того, чтобы завладеть контрольным пакетом акций компании! И это при том, что каждый имеющий глаза видит, что я от нее буквально рассудок теряю. — Хью скорчил недоуменную гримасу. — Каждый, но не эта сомневающаяся во всем леди!
— А ты пытался рассказать этой сомневающейся во всем леди о своих истинных чувствах?
— Пытался, будь оно все проклято! Но ведь так трудно достучаться до разума и сердца женщины, если на каждую твою попытку примирения она отвечает лишь ледяным взглядом или презрительно отворачивает лицо.
— О, я-то уж знаю, что ты испытываешь при этом! — с чувством воскликнул Джон.
— Благодаря моей уважаемой и очаровательной теще? Джон, грустно улыбнувшись, кивнул.
— Ты заметил? Не знаю, как ей это удается, но она заставляет меня испытывать вину за то, что случилось много лет назад. А ведь это она обманула меня! И не просто обманула! Она разбила мое сердце, бросила меня, ничего не объяснив. Просто прислала своего отца и этого ублюдка Рено сказать, что не хочет выходить за меня замуж. Они с большим удовольствием сообщили мне это, а заодно и то, что до конца месяца она станет женой Рено. — Джон тяжело вздохнул и на секунду смолк. — Когда они предстали передо мной и сказали все это, я сначала не поверил. Но очень быстро понял, что они знают о наших с Лизетт планах практически все. Это убедило меня, к тому же у них была ее записка. Мне было известно, что она любит отца. Наверное, он посоветовал написать мне. Допускаю, что она не сразу согласилась. Но все-таки написала! — Он вновь вздохнул. — Кристоф усиленно подталкивал ее выйти за Рено. Но я был уверен, что наша любовь настолько сильна, что поможет Лизетт выстоять. Как жестоко я ошибся! — В глазах Джона на какое-то мгновение появилось отсутствующее выражение, будто он смотрел куда-то в недоступную даль. — Но она много раз доказывала, что любит меня. Доказывала так, как только может доказать женщина мужчине. Я мог бы тогда поклясться собственной жизнью, что это настоящая любовь! Как же я был глуп! Мне следовало быть готовым к такому повороту! Но я не мог думать ни о чем, кроме нее. Я был по уши влюблен, прямо сходил с ума. — Он покачал головой. — Я был дураком! Ведь с самого начала мне было известно, что Дюпре согласились принять участие в нашем деле именно в расчете на брак Лизетт и Рено. Кристоф знал, что Рено очень нравится Лизетт, но, помимо этого, у него имелся практический расчет. Если бы дочь вышла за кого-то другого, часть его акций, а то и все, рано или поздно перешли бы к зятю. А брак с Рено гарантировал, что все они останутся в семье.
Конечно, — горько добавил он, — выдать Лизетт за меня было бы еще выгоднее, наша семья в этом случае имела бы контрольный пакет. Но брак со мной был исключен. Ведь я был для него америкашкой!
Благодаря горячей поддержке Джаспера Хью гораздо меньше, чем другие его соотечественники, ощутил силу нелюбви креолов к американцам. Но понять, как чувствовал себя влюбленный Джон, он мог вполне. Все-таки ему гораздо больше повезло в жизни, чем приемному отцу. Хью позволил себе даже слегка улыбнуться. Прекрасная маленькая креолка стала его женой!
— А как сейчас ты чувствуешь себя рядом с Лизетт? — тихо спросил он. — Наверное, тебе не слишком уютно от того, что она
— Еще бы, черт побери! Неуютно, совсем неуютно! Но, признаюсь тебе, увидеть Лизетт и вновь оказаться вдали от нее было бы в тысячу раз хуже!
— О, вот, оказывается, в какую сторону дует ветер, — насмешливо прошептал Хью. — Честно сказать, надо быть слепцом, чтобы не заметить, как сыплются искры, когда вы подходите друг к другу.
— Не стоит шутить на эту тему, — обжег его взглядом отчим, — и убери эту дурацкую улыбку со своего лица, молодой человек! В ситуации, в которой я оказался, нет ничего смешного.
— Действительно, нет, — кротко сказал Хью, по-прежнему, однако, улыбаясь. — И что же ты собираешься предпринять?
— Как только мне удастся остаться наедине с этой злюкой, я больше не позволю ее острому язычку увести меня в сторону. Я заставлю ее выслушать все, что хочу сказать. Я докажу, что это не я разбил ее сердце, а она мое! А затем я потребую объяснить ее дурацкое поведение, и в первую очередь то, почему она прислала отца и этого Дюпре, позволив им так жестоко поступить со мной. А затем, как ни странно это звучит, я намерен обратиться к ее разуму и сердцу и доказать, что я нужен ей. — Лицо Джона сделалось жестким и решительным. — Я хочу, чтобы она поняла, что я был и остаюсь тем единственным на свете человеком, который ей нужен!
Хью как никто другой понимал, что сделать это отчиму будет совсем непросто. Микаэла очень похожа на свою мать, а Джон оказался примерно в том же положении, что и он сам. Красавица креолка обвинила его в том, что он женился на ней по расчету, и не хочет слушать никаких доводов, опровергающих это. Лнзетт убеждена, что в случившемся двадцать лет назад повинен только Джон. За прошедшие годы она свыклась с мыслью, что Джон бросил ее. Почему? Она же сама написала ему ту роковую записку. Сама? А так ли это? Ведь письмо можно и подделать. Хью даже вздрогнул от мысли, неожиданно пришедшей на ум.
— Ты узнал ее почерк и больше уже не разговаривал с ней? — спросил он, наклоняясь вперед и внимательно глядя на отчима.
Джон кивнул.
— Но ты же говорил, что она любила тебя и даже согласилась бежать с тобой. Ты, думаешь, что она уже тогда обманывала тебя?
— Нет, — улыбнулся отчим, и лицо его смягчилось. — Уверен, что ее чувства были искренни. Я долго размышлял обо всем этом и пришел к выводу, что это Кристоф убедил ее отказаться от меня ради семьи. Наверняка он говорил, что замужество Лизетт не только ее личное дело и ей следует подумать о родственниках.
— Но это все твои догадки. А с ней самой ты объясниться не попытался? Просто сжал зубы и уехал в Натчез?
— Ну да, — несколько удивленно произнес Джон. — Особого выбора у меня не было.
— Но если ты не поговорил с самой девушкой, — грустно усмехнулся Хью, — откуда же такая уверенность, что это она прислала к тебе Галланда и Дюпре? Ты абсолютно уверен, что записку, которую тебе показали, писала Лизетт? Я неоднократно слышал, что Рено Дюпре — большой интриган, а про старого Кристофа вообще говорят, что он самого дьявола мог обмануть. Не могло ли случиться, что, узнав каким-то образом о ваших с Лизетт планах, они просто сговорились их разрушить? У каждого из них для этого имелись основания. А судя по тому, что я слышал об этих людях, они могли пойти и па подлог.
Джон застыл как громом пораженный. Он побледнел, затем вспыхнул. Хотел что-то сказать, но лишь беззвучно шевелил губами.
Хью, с трудом сдерживая улыбку, откинулся на спинку кресла.
— Вижу, что подобная мысль тебе в голову не приходила. Но ведь подобное могло быть? Джон удрученно кивнул.
— Какие мерзавцы! — воскликнул он наконец, справившись с собой и вновь обретя дар речи. — Да, это вполне в духе Кристофа и Рено. Я даже могу, пожалуй, точно сказать, от кого они узнали о нашем с Лизетт плане — от ее проклятой французской горничной! Она вечно шпионила за ней и копалась в ее вещах. Лизетт любила Мазетту, так, кажется, звали ту мерзавку, и верила ей. Ха! Доказательств, конечно, у меня нет. Но я готов поставить половину моего состояния, что именно Мазетта сообщила Кристофу о намерении Лизетт бежать со мной.