Моя герилья

Ренсинк Татьяна

Долорес же тосковала по матери и Джею... Она любовалась подругой и её счастьем, потихоньку плача о своём. Уже давно поклялась Долорес в вечности своих чувств и в молитвах к деве Марии взывала о помощи. Она избегала встреч с кем-либо. Пережидая это тяжёлое время одиночества и боли тела, уставшего от всех ран и войн, Долорес проводила эти дни то в саду дома, где остановилась с подругой, то в самом доме...

Дом тот был небольшим, а добродушная хозяйка ухаживала за гостями и доброй беседой поддерживала, от чего на душе каждого становилось теплее, а надежда, что всё ещё может

наладиться, возрастала. Оливье часто беседовал с нею, сам пытаясь прийти в себя от всего происходящего в жизни. И он, и остальные знали — это всего лишь время передышки, а впереди ещё многое предстоит...

– Хочу жить, вот и всё, - на вопрос Алена, как будет всё дальше, ответила Фернанда.

Они в который раз медленно шли вдоль реки, не выпуская друг друга из объятий.

– Иной раз хотелось прыгнуть с обрыва, но, - пожала она плечами.
– Ты помешал.

– Я рад, - улыбнулся Ален.
– Мы отправляемся завтра в Мадрид, нагоним друзей, заберём Сета, но ты должна пообещать, что мы не расстанемся больше.

– Я твоя, и только смерть сможет это изменить, - смотрела под ноги Фернанда.
– Я только прошу, если случится что там, в Мадриде, не гневайся на меня.

– О чём ты?
– насторожился Ален, но ответа не последовало.

Фернанда припала к его губам жарким поцелуем. А ответ на его вопрос он понял вскоре сам...

На следующий день они покидали деревню. Добрые жители отдали им в путь повозку и смотрели вслед, желая удачи, волнуясь за них не меньше их самих. Через некоторое время вдали, на окраине обширного поля, уже не раз будто армией какой протоптанного, было заметно множество всадников, а за ними - пеших солдат.

Те передвигались довольно медленно, будто меняли место расположения. Словно уже давно идёт война... Словно от одного боя к другому шёл этот отряд...

– Они направляются в сторону Мадрида, - тут же сказала Фернанда.

Ален смотрел на любимую и видел в её глазах отчаяние, смешанное с разочарованием в жизни, в которой ей пришлось родиться и нет иного выхода, как только бороться за выживание...

– Остаётся надеяться, что наши друзья уже в Мадриде, вместе с Сетом и награбленным добром, - воодушевлённо сказал Оливье, пытаясь бодрым настроем воодушевить спутников, но те лишь одарили строгими взглядами.

Ален не знал, как утешить любимую, как, кроме слов, убедить её в том, что вместе вынесут любые беды, пусть то и война. Он горел желанием обогнать эту армию, забрать из Мадрида товарищей, чтобы как можно быстро вместе покинуть эту страну. Только он чувствовал, что в мыслях Фернанды было всё иначе.

Она, как истинная патриотка, не могла так просто покинуть родину. Она знала наперёд: поездка в Мадрид может стать для неё последним событием в жизни. И Фернанда молчала. Уже не было видно и отряда, который они на повозке объехали. Уже и Мадрид был рядом, и на душе творилось что-то необъяснимое: будто кто сдавливал изнутри...

– Если мы потеряемся, - начала говорить Фернанда, когда слезли с повозки у одного из домов на окраине Мадрида.

Только Ален не дал ей договорить. Он поцеловал в губы и прижал в свои крепкие объятия:

–

Не отпущу, верь мне...

– Нет, милый, - прошептала с покатившимся слезами та.
– Если случится что,... если я жива буду, я прибуду на берег, чтобы жать твой корабль. Помни это... Буду стоять на берегу с фонарём в руке, как маяк...

– Наш корабль должен быть уже где-то у Таррагоны, - признался Ален.
– Так уговорились, что там будет менее безопасно, туда и отправимся, чтобы покинуть Испанию.

– Капитан же здесь, или заместо него кто-то иной на корабле?
– удивилась Фернанда.

– Да, временно там иной человек, но мы все как братья, и ты убедишься в этом очень скоро, - пообещал Ален.

Только Фернанда, видно было по её глазам, сомневалась в том. Она сразу направилась за Долорес в тот серый дом, у которого стояли, и Ален с Оливье отправились следом. На улице вновь стало одиноко,... тихо... Будто никто в этом огромном городе больше не живёт...

Глава 46

Неописуемой радостью были полны Ален и Оливье, когда здесь, в штабе, как Фернанда и обещала, повстречались с Сетом. Живой да бодрый, как никогда, он с порога заключил товарищей в объятия. Множество рассказов о том, как трудно приходилось в плену, как надеялся спастись, а вера помогла выжить, друзья выслушивали.

Уединившись тем же вечером в одной из комнат, они вчетвером строили план, как теперь добраться до Таррагоны к своему кораблю. Фернанда сразу заметила, что они закрылись ото всех. Она прошептала насторожившейся от того же Долорес, что постарается подслушать, что у них на уме, и встала к двери...

– По подсчётам и последней записке, они должны быть уже в Таррагоне, - договорил Грегор.
– Поэтому, завтра же, следует покинуть Мадрид.

– Тем более, - стал дальше говорить Джей.
– Завтра планируется вновь восстание. Оставшаяся королевская семья собирается отправляться тоже в Байонну, а люди против. Это может нам помешать.

– Жаль, уже поздно, - усмехнулся Ален.
– Но будем надеяться, что завтра удастся без проблем покинуть Мадрид.

– Может, лучше переждать?
– предложил Оливье.
– Они наверняка восстанут, ведь планируют.

– И это рискованно, - взглянул Грегор и вопросил Алена.
– Итак, я полагаю, что с нами отправляется и сеньорита Бенитез?

– И Долорес, - вставил Джей до того, как Ален ответит.

Ален только и успел кивнуть, но решил промолчать, поскольку удивление капитана было неимоверным:

– Это серьёзно?!

– Кап, - усмехнулся с появившимся разочарованием Джей.
– Если для этого нужно будет венчаться, я немедленно отыщу священника.

– Я думал, ты никогда не свяжешь себя ничем серьёзным ни с одной девицей, - показалось на лице Грегора счастье за друга.

Отпрянув от двери, Фернанда не могла поверить в услышанное. Множество всяких разных чувств нахлынули, как волны во время шторма. Она медленно вернулась к подруге и отозвала её в сторону, сразу рассказав об услышанном.