Моя кровь

Zeynab Murad

Солнечные зайчики бегут по окнам машины, они попадают тебе в глаза, заставляя морщиться. Ты погружен в музыку. Ритм твоего сердце подстраивается под музыкальный. Кажется, что сейчас оно выпрыгнет. Глаза загипнотизированы двигающимся пейзажем по ту сторону стекла. Он медленно меняется, и каждый раз ты забываешь предыдущий. Хочется закрыть глаза и погрузиться в мысли, но страх упустить что-то берёт вверх, и ты сдерживаешься, чтобы не уснуть. А так хочется мечтать — о тысячи пропущенных шансах, о диалогах, в которых ты не участвовала, о возможных событиях.

Но веки слишком тяжёлые — отвлекают. Ты взволнована, но и очень устала. Думая о будущей поездке, твой дух захватывает, аж живот крутит.

Я записала письмо Аннет на телефоне, чтобы потом перезаписать на бумагу. Повернув голову, мне удалось ненароком посмотреть на Алекса. Наверное, это первый раз, когда он был в не строгой одежде, не считая домашнюю — рваные джинсы и черная майка. Они придавали его образу «резкость» и «крутость».

Он откинулся назад, и его голова лежала на подушке сидения. Он мирно лежал, а может быть и спал, за темными очками нельзя было определить. Его слегка приоткрытые пухлые губы привлекали моё внимание. И пока они не затмили мой разум полностью, я прошлась языком по нижней губе и отвела взгляд.

Аннет, надеюсь ты можешь прочувствовать атмосферу через мои письма.

Последнее время, меня всё мучает вопрос — Что такое чувства? Это то, что мы чувствуем. Понятно. А почему они зарождаются в первую очередь? Почему вообще мы должны чувствовать? Не проще ли, если бы эмоций не существовало? Мне хочется закрыть глаза и оказаться там, где ты сейчас. Как же жизнь ощущается там? Есть ли там то, что мы называем чувствами?

Сильно скучаю,

Физически живая Фрейя.

Я облокотилась на дверь машины и съежившись, провалилась в сон.

***Быстро пройдя паспортный контроль, мы стали ждать наш самолёт. Человек в синей униформе подошёл к нам и поздоровался.

— Мистер Миллер, посадка на ваш личный самолёт начнётся через 20 минут. Не желаете ли выпить чего-нибудь, пока ждёте?

У мужчины был высокий, успокаивающий голос.

Алекс посмотрел на меня и, когда я поняла, что он ждёт моего ответа, отрицательно покачала головой.

— Благодарю, Рэндалл, ничего не нужно.

Рэндалл улыбнулся широкой улыбкой, выставляя напоказ свои идеально белые зубы.

— Хорошего отдыха, — сказал он пред тем, как удалиться.

И как можно быть таким позитивным рано утром?

Я надавила на виски, массируя их круговыми движениями, пытаясь взбодриться. Головная боль отдавалась по всему черепу. Но это не было мучительно. Она просто была. Словно, чтобы напомнить, что я настоящая.

Последнее время у меня были проблемы с осознанием реальности. Мне было сложно присутствовать в собственной жизни. Я усмехнулась мыслям потому, что звучало это тоже странно. Но иногда я могла просто замереть, как застывшая картина. Пялясь на экран или на стену. И после того, как мне удавалось выйти из этого жуткого транса, я шла в ванну и смотрела в зеркало. Не узнавая себя.

Что это за человек по ту сторону?

Но меня настигло ужасное осознание.

Человек видит только свое изображение в плоском зеркале. Он никогда в действительности не видел себя. А отражение может быть искажённым, размытым, кривым… Нам нельзя доверять глазам. Мозг «искажает», выбирая только то, что хочет видеть.

В горле стоял ком. Я забыла, как дышать. Не могу…

— Фрейя, детка, посмотри на меня!

Звук шёл словно из туннеля. Знакомый голос.

— Солнце, ты меня слышишь?

— Да.

Мой рот двигался, но было ли слышно, что я сказала?

— Фрейя, возьми мою руку.

Это был Алекс. Я видела его и протянутую руку.

— Умница, теперь дай мне свою вторую руку.

Он кажется попросил воды, но я была слишком занята его командами.

— Так, теперь дыши со мной. Вдох… Выдох. Вдох, ещё глубже, молодец, теперь выдох.

Он отпустил мои руки, чтобы взять бутылку и передать её мне.

После того, как я выпила воду, он выплеснул её на свою руку и положил на мой лоб. Холодное прикосновение привело меня в чувства.

— Ты в порядке? — спросил папочка с глубоко обеспокоенным видом.

— Да.

И это была правда. Я в порядке.

— О чём ты думала? Конечно, если можешь говорить об этом.

Мне совершенно не хотелось говорить, но лишь одного его взгляда было достаточно.

— Мы не можем доверять нашим глазам. Мозг всегда обрабатывает информацию.

Проговаривая вслух такую бессмыслицу, мне стало стыдно. Но выражение лица Алекса говорило обратное. Он задумался о моих словах.

— Я бы выбрал не видеть всю правду, если бы у нас был выбор. Чаще всего правда не стоит того, она только ранит тебя.

Он странно улыбнулся, но продолжил:

— На самом деле у меня не лучшее зрение, но я не хочу видеть, поэтому и не ношу очки. Мы не готовы к реальности. Потому, что не правда огорчает нас, а то, как мы на нее реагируем.

В следующий раз, я улыбнусь своему отражению.

***Четыре часа полета прошли мигом потому, что я уснула на плече Алекса.

Я проснулась первая и смогла насладиться моментом. Сильные руки папочки прижимали меня к телу мужчины. Моя голова лежала на его груди, и я прислушивалась к его ровному сердцебиению. Оно отвлекало меня от лишних раздумий. Аккуратно подняв голову, я принялась изучать его лицо. Его длинные черные ресницы иногда трепетали во сне. Мои глаза, как всегда, остановились на его губах. Сколько раз я раздумывала коснуться ли их и не решалась.

К нам подошла стюардесса и сообщила о скором приземлении, поэтому пришлось разбудить Алекса, который спал так мирно.

Что же будет с нами? Каждый раз, когда мы приближаемся, он отталкивает меня. Сколько бы я не уговаривала себя, чтобы забыть о чувствах к нему, я не могла. Он злит меня и притягивает в одно и тоже время.

В тот момент, я решила для себя — эта неделя определит всё. И хоть я даже не могла думать о разлуке с ним, но это могло быть единственным правильным решением.