Моя лучшая роль

Ли Стеффи

— Ну же, милая, поздоровайся с папой. — тихо попросил я.

— Это мальчик. — так же тихо ответила Хлоя.

Мы не захотели узнавать пол ребенка и теперь являлись сторонниками двух противоборствующих, но одинаково сильно любящих, лагерей.

— Девочка. —

в этом вопросе двухметровый Майк в первый же день принял мою сторону, смущенно пожав плечами под огненным взглядом хрупкой русалочки.

— Она не толкается, потому что ей приятно, что я рядом. А тебя толкнула, чтобы не лапал чужих мам и жен.

— Самоутешаешься? Спорим, что я ей нравлюсь? — самодовольно ответили мне. — И я буду любимым дядей, увидишь! Смотри. — его ручища легла на круглый женский живот, и я тут же ощутил толчок.

— Видал? — он убрал руку и все прекратилось.

— А ну верни свою граблю обратно на живот Хлои, чтобы моя дочь могла ее оттолкнуть! — огрызнулся я и нетерпеливо стал ждать.

***

Семейный ужин в честь второй годовщины нашей свадьбы превратился в какой-то веселый балаган, где все обязательно хотят случайно или не очень дотронуться до живота Хлои. Мои собственнические наклонности и чокнутый профессор велят прогнать всех нахрен, но она так счастливо улыбается, что я великодушно прощаю этим наглым гостям их вольности. А в списке наглецов: мой отец с сестрой и ее женихом Шептоном (наш план прекрасно сработал!), бабушка Хлои, упрямо не пожелавшая

переехать к нам; семья Гарсиа, ставшая теперь уже не только для меня одного родной; громила Майк, беспардонно лапающий мою жену с дебильным умилением на лице; Хелен, в день знакомства с которой, русалочка воскликнула: «Вы же фея!»; Сэм Тойлон, утверждающий, что в прошлый свой визит забыл у нас коллекционную книгу, ага, как же…; и моя мать, с которой, благодаря жене и сестре, у меня выстроились, насколько это возможно, ровные отношения.

И мне известно, что он звонил ей и поздравлял нас, но я слишком многим ему обязан, чтобы позволить себе показать свою ревновать.

***

— Милый, — зовет Хлоя, когда я выхожу из ванной комнаты. — Подойди, пожалуйста. — рукой приглашает лечь рядом, и я повинуюсь, укладываясь около русалочки, чья тонкая серая ночнушка подчеркивает все прелестные округлости. Она берет мою руку и кладет себе на живот.

— Это наш папа, милый. — нежно произносит. — И он будет рад твоему толчку.

Через какое-то время моя ладонь ощущает вибрацию, и улыбка сама появляется на лице.

— Мы же так любим нашего папу, правда мой хороший? — шепчет Хлоя.

— Папа тоже вас очень любит. — отвечаю я, целуя живот и, приподнимаясь к уху жены, шепчу. — Только это девочка.

Конец