Моя лю... (си)
Шрифт:
Без сомнения, портфель Марка Наумовича Блидмана представлял собой не просто оболочку для перетаскивания вещей в пространстве, а важное условие его жизнедеятельности, как раковина для улитки, как панцирь для черепахи, как дом для человека.
Упустив из виду размер своей новой зарплаты, Лялин дал себе слово приобрести нечто по фундаментальности и принципиальности подобное крокодиловому портфелю шефа.
Тем временем Марк Наумович Блидман, влезши уже почти по пояс в саквояж, всё что-то там перекладывал и перебирал. При этом слышно было, как он бубнил, а когда поднимал голову,
– Ага, нашёл-таки!
– победно воскликнул Марк Наумович и продемонстрировал Лялину клочок бумаги, грубо вырванный из школьной тетради в клеточку.
Такими тетрадями, несмотря на всеобщую компьютеризацию, до сих пор очень любят пользоваться школьники начальных классов. Причина это любви заключалась в том, что эти тетради быстро исписывались, тем самым давали возможность часто, с каждой новой тетрадью начинать новую жизнь.
– Значиться так, - сказал Марк Наумович, - записывай...Ольга Борисовна...записал?
– Ольга Борисовна, - повторил Лялин.
– Есть, записал.
– Та-а-к, теперича записывай номер...номерочек телефона...погоди, очки надену.
Профессор извлёк из портфеля предмет, который с большой натяжкой можно было назвать очками: на обеих линзах, соединённых между собой изоляционной лентой, имелись молниеобразные трещины, одна дужка висела на чёрной нитке, а другой не было вовсе. На широком носу хозяина окуляры разместились с большим креном, так что в итоге вооружённым оказался лишь один левый глаз.
Марк Наумович поциферно зачитал телефонный номер некой Ольги Борисовны:
– ...три, три, пять, пять. Записал?
– ...три, три, пять, пять, записал.
– Отлично! К телефону попросишь Ольгу Борисовну и скажешь ей два слова - "дело сделано" и сразу повесишь трубку.
– Хорошо, повешу трубку. И это всё?
– Тебе мало?
– Нет, но только не понятно - "дело сделано" - это что - пароль или, быть может, сигнал для приведения в действие взрывного устройства? Хотелось бы знать, что мы взрываем?
– Вот болван! Надо же такое придумать! Ничего взрывать мы не будем. И не нужно задавать лишних вопросов: много будешь знать - скоро состаришься. Ещё вопросы есть?
– Есть, а что, если Ольга Борисовна поинтересуется - кто звонит?
– Не поинтересуется.
– Ну, а вдруг?
– Тьфу, чёрт тебя подери!
– вышел из себя Марк Наумович Блидман.
– Ты издеваешься, что ли?
Лялин вытянулся в струнку, прижав руки к бёдрам, отрапортовал:
– Это моё первое задание. Очень хочется исполнить его наилучшим образом.
– Стремление, безусловно, похвальное, однако, во всём нужна мера. Ты должен сказать только то, о чём тебя просят, и ни слова больше. Ферштеен зи?
– Я воль, майн херр, - ответил Лялин, воспользовавшись знаниями немецкого языка, полученными за три года обучения в Московском государственном университете. (Лялин был студентом вечернего отделения философского факультета МГУ).
– Так-то лучше, - сказал профессор и охнул.
За долю секунды
– Фу ты, ну ты, мне, кажется, пора, - с некоторым удивлением произнёс Марк Наумович.
Схватив в охапку крокодиловый портфель, он выбежал из комнаты, едва не сбив в дверях женщину, как раз входившую в сектор.
Счастливо избежав, быть может, серьёзной травмы, женщина уселась за ближайший стол, достала сигареты и нервно закурила. Сделав пару затяжек, она медленно произнесла:
– Если Блидман решил нажраться, на его пути лучше не попадаться - убьёт и не заметит, и никто за это не ответит.
Как поэт, Лялин не мог не отметить рифму. Было очевидно, что дама - сотрудница его сектора. Назвав себя, Лялин признался, что работает второй день и ещё плохо ориентируется: кто есть кто.
Коллега представилась кандидатом философских наук Верой Сергеевной Синхроновой.
Пройдёт немного времени и Лялин привыкнет к тому, что сотрудники ИСИ, даже вне работы, представляясь, перечисляли все свои научные звания и должности. Звонит, скажем, такой человек по телефону и говорит - "здравствуйте, вас беспокоит доктор философских наук, профессор, старший научный сотрудник сектора такого-то ИСИ академии наук Российской федерации имярек такой-то, позовите, пожалуйста, кандидата философских наук, доцента, младшего научного сотрудника такого-то".
Синхронова Вера Сергеевна с лицом женщины, которую только что бросил муж, грустно заметила:
– Страна, где наукой руководят алкоголики, не имеет будущего.
Ей, ей, но ровно десять секунд назад точно такая же мысль посетила самого Лялина.
Часть 4. Лёгкое, девичье
Как просил Марк Наумович, так Лялин и сделал: набрал нужный номер, попросил к телефону Ольгу Борисовну.
– Это я, - ответил голос, который мог принадлежать только ребёнку.
Лялин спасовал. Он был уверен, что к трубке подойдёт какая-нибудь прожжённая особа с прокуренным голосом, а тут - чистое, лёгкое, девичье дыхание и абсолютная наивность в голосе! Какие дела могут быть у старого пройдохи-еврея с этим юным солнечным созданием? Что на самом деле означает фраза - "дело сделано"? В кино так говорят, когда исполнен заказ на устранение нежелательного свидетеля. Безусловно, здесь дело другого рода, но какого? Сплошные загадки! До сих пор Лялин ни с чем подобным не сталкивался. Похоже, Марк Наумович Блидман весь окутан тайнами.
– Что же вы молчите? Я слушаю, - напомнили на том конце провода.
– Простите - это ...три-три-пять-пять?
– Правильно, это мой номер.
– Скажите, а вы точно Ольга Борисовна и никакой другой Ольги Борисовны у вас там нет?
– допытывался Лялин.
Ответом ему стал смех, в котором было столько искренней непосредственности и свежести, что Лялин невольно заслушался и уже начал забывать, зачем звонил.
– Вы рассмешили меня, - сказало юное создание, - никакой другой Ольги Борисовны здесь нет. Я одна. Кроме меня есть только мама, но её зовут Надежда Борисовна. Ещё есть брат Алексей и папа, но они, наверное, не в счёт?