Моя любимая ошибка
Шрифт:
— Назовите свое имя.
— Меня зовут Элизабет Фитч.
Она снова, уже в который раз, рассказала свою историю, не упустив ни одной детали и не скрывая переполняющих душу эмоций.
— Упомянутые события произошли двенадцать лет назад, — напомнил федеральный обвинитель. — Почему вы так долго ждали и не выступили с показаниями сразу?
— В ту ночь я все рассказала в беседе с детективами Брендой Гриффит и Шоном Райли, которые служили в чикагском отделении полиции.
Гриффит и Райли тоже присутствовали в зале
— Меня сначала отвезли на конспиративную квартиру, а потом передали под защиту Службы федеральных маршалов и перевезли в другое место. Слушание дела откладывалось, и меня в течение трех месяцев охраняли федеральные маршалы Джон Барроу, Тереза Нортон, Уильям Косгроув и Линда Пески. До того дня, когда мне исполнилось семнадцать лет.
— Что произошло в тот день?
— Федеральные маршалы Барроу и Нортон погибли, защищая меня от маршалов Косгроува и Кигана, которые приехали им на смену, но на самом деле намеревались меня убить. Киган поменялся дежурством с маршалом Пески.
Сцепив до боли пальцы, она сидела, не обращая внимания на протесты и всевозможные увертки.
— Откуда вам это известно?
И она рассказала о красивом свитере, и серьгах, и о праздничном торте. А потом — о выстрелах и криках, о последних минутах с Джоном Барроу и его предсмертных словах.
— У Джона были жена и двое сыновей, которых он очень любил. Он был хороший человек, добрый и храбрый. И отдал за меня жизнь. Он знал, что умирает и не может меня защитить, и тогда приказал спасаться бегством. Потому что двое его товарищей, которые давали такую же клятву, как Джон, оказались предателями. Он уже не знал, кому можно доверять, и только до последнего вздоха защищал меня. А я послушалась его приказа и убежала.
— Значит, в течение двенадцати лет вы жили под вымышленным именем, скрываясь от правосудия.
— Да, и от Волковых, а также от людей, которые служат в правоохранительных структурах, а в действительности работают на тех же Волковых.
— В чем же дело, мисс Фитч? Что заставило вас выступить со свидетельскими показаниями именно сейчас?
— Пока я скрывалась, моя жизнь была в безопасности, но три убийства оставались безнаказанными. Таким образом, жизнь, которую спасли и за которую погибли Джон и Терри, не могла считаться полноценной. Вот я и хочу рассказать людям, что произошло на самом деле, и пусть та, кого они спасли от смерти, живет достойно их памяти. Больше я никуда не побегу.
Эбигейл, не дрогнув, поклялась на Библии. Сначала она боялась, что будет больно слушать, как ее называют лгуньей, обвиняют в трусости и коварстве, пытаются исказить ее слова и представить в неблаговидном свете поступки.
Но нет, нападки лишь придали сил, голос звучал уверенно, а взгляд оставался спокойным.
Элизабет Фитч выступила со свидетельскими показаниями, не упустив ни одной подробности, а затем
— Вы держались безупречно, — одобрила Гаррисон.
— Надеюсь.
— Говорили уверенно, отвечали на вопросы четко и по существу. Присяжные вам поверили. Они видели перед собой юную девочку Лиз так же ясно, как и вас теперешнюю. И в этом ваша заслуга.
— Если так, они вынесут обвинительный приговор. Верю, что так и будет.
— Да, вы сдвинули глыбу с места, но готовы ли вы к следующему шагу, чтобы довести дело до конца?
— Думаю, готова.
Гаррисон взяла ее под руку
— Не беспокойтесь, мы вывезем вас отсюда и сумеем защитить.
— Спасибо. — Эбигейл протянула руку агенту. — Спасибо за все, я готова ехать.
Гаррисон подала знак охране и положила в карман «флэшку», которую незаметно сунула ей в ладонь Эбигейл. Интересно, какие тайны она хранит?
Эбигейл окружили со всех сторон, торопясь вывести из здания к черному ходу, где уже ждала машина. Были приняты все меры предосторожности, только избранным агентам было известно время выхода и маршрут.
У Эбигейл слегка дрожали колени, и, когда она споткнулась, кто-то уверенно взял ее под руку.
— Не торопитесь, мисс. Мы с вами.
Она повернулась на голос.
— Благодарю. Вы ведь агент Пикто?
— Да, верно. — Желая ободрить, он крепче сжал руку. — Не волнуйтесь, все под контролем.
Она вышла на улицу и в толпе охранников быстро прошла к машине.
«Брукс!» — мелькнуло в голове.
Выстрел прозвучал ударом молотка по камню. Ее тело дернулось, и по белой блузке расползлось кровавое пятно. Мгновение она наблюдала, как пятно становится все больше. Красное на белом. Красное на белом.
Сверху на нее упала Гаррисон, стремясь прикрыть своим телом. Послышались крики, началась суматоха. Ее подняли и куда-то понесли. На грудь давила какая-то тяжесть.
«Брукс», — снова в памяти всплыло это имя, а потом все исчезло.
Гаррисон склонилась над телом Эбигейл на заднем сиденье:
— Скорее! Скорее! — торопила она водителя. — Вывозим ее отсюда. Я не чувствую пульс. Пульс не прощупывается! Ну же, Лиз! Господи!
«Брукс, — думала она, — Берт, чудесный сад с бабочками, любимое место, откуда открывается вид на горы. И вся жизнь».
Она закрыла глаза, и все перестало существовать.
Элизабет Фитч скончалась по дороге в больницу в три часа шестнадцать минут пополудни, о чем и было объявлено.
Ровно в пять часов вечера Эбигейл Лоуэри села в частный самолет, направляющийся в Литл-Рок.
— Ну наконец-то! — радостно воскликнул Брукс, целуя ее. — Вот и ты.
— Ладно, ладно, хватит.
Прижавшись лбом к ее лицу, Брукс так сильно прижал Эбигейл к себе, что она едва не задохнулась.