Моя любимая ошибка
Шрифт:
— Как насчет беседы о том, что ты говоришь, что я тебе не нравлюсь, но потом целуешь меня и спишь со мной?
— Во-первых, — сказала я, яростно вытирая перец бумажным полотенцем и переходя к следующему, — ты собирался поцеловать меня. Я просто заставила это произойти быстрее. Во-вторых, — ты попросил меня спать с тобой. Я беспокоилась, что если у тебя опять будет кошмар, ты упадешь с кровати. Я заботилась о твоей безопасности. — Я подошла к доске и начала резать.
Он фыркнул, помешивая мясо и не-мясо.
— Да, и поэтому я проснулся с твоими руками, ногами и телом, обернутыми вокруг
— Ты не возражал.
Он не ответил и я подняла на него взгляд.
— Нет. — сказал он тихо.
— И я нет. — мы оба обдумывали это в течении секунды.
— Так что теперь? — сказал он.
— Что ты имеешь ввиду?
— Что мы будем теперь делать? Мы не можем быть просто соседями.
— Ты сказал, что я тебе не нравлюсь.
— Ты мне не нравишься. Мне не нравиться запах твоих волос, и то, что я не могу перестать думать о том, как проснулся и увидел твое лицо. Я ненавижу то, как моя постель внезапно стала пустой, когда ты ушла. Мне не нравиться, как хорошо тебе было с моей семьей, особенно с Харпер, и я как я хотел увидеть тебя с ними снова, но уже не как гостя. А как члена семьи. Ты права. Ты мне совсем не нравишься.
— Когда ты изменил свое мнение?
— Я его не менял. Я хотел тебя с того момента, когда ты открыла дверь и у тебя было такое ошеломленное выражение лица. Мне просто понадобилось время, чтобы признать это. Зачем отрицать сейчас? Это то, что есть, и оно не изменится.
— Ох.
— Это не означает, что я собираюсь быть милым. Я все еще буду задницей. Я просто буду придурком, который извиняется и приносит тебе цветы, чтобы сказать, что он был задницей.
— Шоколад, — сказала я.
— Что?
— Я бы лучше получала шоколад, когда ты извиняешься.
— Шоколад. — улыбнулся он. — То есть это означает то, что я думаю?
— Нет. Это означает, что ты будешь приносить мне шоколад, когда будешь вести себя, как задница. А я буду весить триста фунтов. — Я вернула свое внимание к перцам. Я не могла думать о заявлении Хантера о…чем бы это ни было.
Шаги не заставили меня обернуться.
— Тейлор, посмотри на меня. Пожалуйста. — Черт. Если бы только он не сказал пожалуйста.
— Я не могу обещать, что не буду злить тебя. Я не могу обещать, что совсем не причиню тебе боли. Все, что я могу пообещать, это то, что я хочу тебя в своей жизни и сделаю все, чтобы удержать тебя в ней.
— А что насчет спора?
— Он остается. Спор есть спор. Просто ставки немного выше, и это все.
— А если бы я попросила тебя уйти, ты бы ушел?
— Нет. Это моя квартира точно так же, как и твоя. Я уйду только при трех условиях. Решение твое. Я держу свое слово. И я не хочу уходить. Это будет означать, что я не смогу видеть тебя все время, а я не хочу этого.
Я сглотнула и попыталась собрать свои разбросанные мысли. Да, мне нравилось просыпаться с Хантером. Намного больше, чем следовало. С другой стороны, я не могла становиться ближе к нему. Это привело бы к вещам, с которыми я не хочу иметь дела. Я не была беззаботной девушкой, которая просто так бросается в отношения. У меня было слишком много багажа. Я не могла нести его сама, но и не могла всучить его кому-то еще.
Я была сумасшедшей. Намного больше,
— Лучше бы ты никогда не переезжал, — сказала я, отходя назад и глядя на перцы. Это забрало все мои силы, что не броситься к нему и не поцеловать его, говоря, как я его хочу. Потому что сказать, что не хотела, было самой большой ложью, которую я себе говорила.
Я хотела Хантера Заккаделли больше, чем что-либо еще.
Мои руки так сильно тряслись, что нож соскользнул.
— Черт!
— Вот, поставь под воду. — Хантер потащил меня к раковине, ставя мой кровоточащий палец под воду. Порез не был глубоким, так что я вырвала руку так быстро, как могла.
— Спасибо, думаю, я могу справиться. Я как-то выживала почти 20 лет без твоей помощи, спасибо большое.
— Если это, чего ты хочешь.
— Да.
Нет, нет, нет.
Он вернулся к мясу и не-мясу для тако, а я к овощам. Мы не разговаривали, пока Дара и Рене не вернулись с сомбреро и маргаритами, Мейсом, Девом, Шоном и несколькими другими из нашего общежития.
Я испытала облегчение, что у нас Хантером будет куча свидетелей, чтобы держать нас по отдельности. Я не знала, что я собиралась делать сегодня. В нашей темной, тихой комнате, только вдвоем, я была уязвима. Я намного вероятнее могла изменить свое решение, под влиянием голой кожи Хантера и того, как легко забраться к нему под одеяло и снова с ним спать.
Это было бы так легко.
Хантер пошел спать рано, и к тому времени, как я была готова, он уже лежал спиной ко мне с выключенным светом. Он даже не пожелал мне спокойной ночи.
Глава 18
Он избегал меня весь следующий день, даже на работе. У нас было три тележки с документами и вещи, которые надо расставить на полках в закрытых отсеках, что означало, что мы будем наедине несколько часов. К счастью, я принесла радио и включила его, как только мы вывезли тележки, по имени Долли, Дейзи и Дульчи, из лифтов. Один из студентов дал имена тележкам и наклеил на них маленькие мордочки коров. Я понимала его манию давать имена неодушевленным предметам. Яркий тому пример: Сесси, моя машина.
Он выбрал Долли, в которой были документы, рассортированные с начала алфавита, так что я схватила Дульчи, где, соответственно, был конец. Нам пришлось бы работать вместе, если мы бы добрались до Дейзи, но может сегодня мы до нее не дойдем, и тогда кто-то из других студентов займется ею.
Я разобралась со своей тележкой быстрее, чем хотела бы. В ней было много больших книг, которые располагались в одном ряду, так что в скором времени я уже сидела с пустой тележкой. Я слышала, как Хантер тихо работает, но не знала, закончил ли он. Господи, что за детский сад. Забей на это.