Моя любимая ошибка
Шрифт:
— Боже, я не могу представить, как этот дом выглядит украшенным на Рождество.
— Довольно эпично.
— Не спорю.
— Давай наперегонки до качелей?
Мы оба вскочили и быстро-быстро побежали. В этот раз он дал мне выиграть. Мы качались на качелях, раскачивали друг друга, пока небо не разверзлось и не пошел дождь.
— Нам нужно возвращаться. Твоя мама вероятно думает, что мы
— Потому что я именно из такого рода девчонок.
— В автомобиле не очень-то и поразвлечься. Хотя, если бы нам не нужно было ехать назад к твоей маме, думаю так и было бы.
— Звучит неудобно.
— Но это идея.
— Которую, я уверена, ты уже опробовал раньше.
Он пожал плечами и взъерошил мои волосы.
— Говорю тебе, Мисс. Все, что было до тебя не имеет значения.
Глава 27
Не дурачиться с Хантером в доме моей мамы оказалось не так уж трудно, как я себе это представляла. Ее комната располагалась прямо в конце коридора, комната Тони — по другую сторону от нашей, а моя кровать была довольно старая и скрипучая.
— Что, даже чуть-чуть? — прошептал Хантер, когда мы забрались под мое покрывало с Диснеевскими принцессами.
— Это слишком странно. Я не могу заниматься сексом на глазах у принцесс и в присутствии мамы, спящей дальше по коридору. Мне надо провести черту.
— Ну ладно, ладно. А спать голым мне еще разрешается?
— Тебе можно. А я пожалуй останусь одетой.
— Почему?
— На случай пожара посреди ночи, если нам придется в спешке выбираться из дома.
— У тебя все продумано, — ответил он, оставляя боксеры на себе, но сняв рубашку. — Прекрасно, прекрасно. — Если бы я не знала его лучше, то решила бы, что он дуется.
— Ты ведь не расстроился, не так ли?
— Ты о сексе? Было бы неплохо, но я мечтаю, о том, чтобы быть голым с тобой. Это намного лучше. Ничто бы нам не мешало. Только ты и я.
— Завтра ночью, я клянусь.
— А потом, начиная со вторника, я стану невезучим.
— Почему, что должно произойти во вторник?
— У тебя начнутся месячные, — заявил он как ни в чем не бывало.
— Я ненавижу то, что ты об этом знаешь.
— А что? Я давно об этом знаю.
Я зарылась головой в подушку.
— А я думал, что я единственный из нас, кто должен чувствовать себя неловко по этому поводу, — сказал он.
— Ты
Он убрал подушку с моего лица.
— Не совсем. До завтра, хороших снов, принцесса. — Он поцеловал мой нос, а я поставила свой фиксатор и прижалась к нему.
— Мисси?
— Даа?
— У твоей мамы довольно устрашающий вид, она выглядит как будто большую часть времени хочет меня пристрелить.
— Не волнуйся, я испытала это на собственной шкуре не один раз.
— Так значит дело не во мне?
— Нет.
— Приятно знать. С твоих слов, я думал, что она будет вся такая милая и светлая.
— Она милая. Во всяком случае намного милее меня.
— Разве кто-то может быть милее, чем ты?
— О, это возможно.
— Без вариантов, — ответил он, зевая.
Я тоже зевнула и решила не продолжать спор. Слишком устала.
Следующим утром мы с Хантером не смогли обойти маму на кухне, так как кофе был уже готов, когда мы встали после ночи платонических объятий.
— Я не слышала ничего, что мне не хотелось бы слышать, поэтому предполагаю, что мне не нужно проводить беседу с вами на эту тему.
— Мам! Ты серьезно?
— Она же не пытается поговорить с вами на тему секса, не так ли? — Спросила Тони, потирая лицо руками и придвигаясь ближе к кофе.
— Тьфу, мы можем не делать это прямо сейчас? Я же только проснулась.
— Кто будет яичницу? — Спросила мама, держа в руках сковородку. Она перемешала яйца с сырным соусом, точно как в моем детстве.
— Тарелки? — Спросил Хантер, направляясь к буфету.
— Верхняя полка, — ответила я, доставая столовое серебро из посудомойки.
Тони прошаркала к столу и рухнула на свое место. Тони была не ранней пташкой.
Мы позавтракали и после того, как Тони выпила три чашки кофе, она схватила Хантера и вынудила его показать ей, как играть на гитаре, что было уловкой для того, чтобы дать маме возможность допросить меня.
— Вы предохраняетесь? — это было первым, о чем она спросила.
— Боже, мам. Да. Ты же знаешь, что я на таблетках.
— Но они не защищают тебя от всего.
— Мам, просто поверь мне. Я не дура. — Я помогала ей помыть посуду и уже намеревалась утопиться в мыльной воде, чтобы избежать остальной части разговора.