Моя любимая роль
Шрифт:
«Откуда столько нервов?»
Повернула зеркало так, чтобы видеть себя, заглянула в глаза, вздохнула и крепко зажмурилась — в церковь не хочется, вот откуда. И даже не потому, что она выросла в семье атеистов и понятия не имеет, что вообще в этой церкви делать надо, а просто потому, что страшно.
«Ко мне ночами приходит демон, я поджигаю вещи взглядом, а если пожелаю кому-то упасть — он упадёт. Как церковь относится к таким, как я? Верно — очень тепло, даже горячо… пламенно. А вдруг там что-то такое случится, что все всё узнают? А если
Хватит.
Всё будет нормально. Если вдруг что-то пойдёт не так, я просто развернусь и уйду, аутодафе уже два века как не практикуют.»
Она выдохнула и опять завела машину. Дорога ложилась под колёса мягко и быстро, гораздо быстрее, чем ей хотелось бы. Припарковавшись в паре кварталов от единственного храма, который знала, Стефани с опаской посмотрела на стремящиеся в небо величественные шпили.
«Может, ну его? А, чёрт, нет! Я же уже приехала, и вообще, это просто — взял и вошёл, делать нечего, не убьёт же меня это. Давай, взяла и пошла!»
В широкие двери входили наглаженные чинные люди, все здоровались между собой и улыбались. Кто-то смотрел на мнущуюся у поворота Стеф, отводил глаза.
Она наконец взяла себя в руки и решительно зашагала к дверям, вошла и осмотрелась — просторно, светло, людно. Священник за кафедрой с просветлённым лицом читает и рассказывает, люди обходят замершую Стеф с недовольными лицами.
«А что они все делают, как только вошли?»
Она обернулась, заметила, как немолодая дама крестится возле входа, а рядом стоящая моет руку в ёмкости с водой и укоризненно смотрит на Стеф.
«Что не так? Я что-то неправильно делаю?»
Стеф осмотрела себя и прикусила губу — наверное, не стоило идти сюда в чёрных кожаных штанах и клёпаной куртке с цепями, из-под которой выглядывает пайта с демонами и кровавой надписью «DeathMetal forever!»
Ладно, делаем вид, что так и надо, так и было задумано.
«Боже, как стыдно… можно, я убегу и никогда больше сюда не приду?»
Она застегнула куртку, чтобы не было видно рисунок, вошла и села на свободное место возле старой дамы, теребящей крестик.
«А у меня нету.»
Попыталась понять хоть что-нибудь из того, что рассказывал священник. Спустя минут десять поражённо призналась себе, что несёт он полный бред и её внутреннему самоощущению от этой фигни ни холодно, ни жарко. Прошло ещё около пятнадцати минут и у неё начала кружиться голова, захотелось откинуться на подголовник, но на неудобных низких лавках спинка доставала только до середины лопаток. Люди вокруг крестились, Стефани сидела, глядя в пол и старательно не замечала косых взглядов своей соседки.
«Сколько это ещё будет длиться? Можно тут просто набрать где-нибудь воды и уйти, кинув монетку в ящик?»
Священник всё бубнил и бубнил, голова кружилась, начало подташнивать. Перед глазами поплыли чужие спины, по телу прошла неприятная липкая волна и Стеф с ужасом поняла, что если останется здесь хоть на минуту,
«Чёрт с вами, думайте, что хотите.»
Она села на ступеньки, низко опустив голову и пытаясь отдышаться. Её всё ещё тошнило, голову сдавливало болью.
«Да… можно сколько угодно не верить в бога, но что церковь и бабулины рецепты совмещаются плохо — это я на всю жизнь запомню.»
— Деточка, тебе плохо?
Стеф подняла глаза и увидела склонившуюся к ней женщину, качнула головой:
— Всё нормально, спасибо. Просто голова закружилась.
— Ничего, это бывает, — улыбнулась та, — зайди, посиди внутри.
— Нет, я пойду… спасибо.
— Может, водички принести? — не унималась заботливая католичка, Стеф уже открыла рот, чтобы в очередной раз отказаться, но задумалась.
«Вода из церкви. Я же за ней приехала.»
— А можно? — она осторожно встала, опираясь о стену, женщина закивала и взяла её за руку:
— Конечно можно, пойдём.
Они опять вошли внутрь, женщина усадила её на скамейку у входа и ушла в боковой коридор, вернулась с чашкой и протянула:
— Пей, деточка.
— Спасибо, — Стефани взяла и очень осторожно отпила микроскопический глоток… и он мигом полез обратно. Невероятным усилием сдержавшись, она попыталась улыбнуться и встала, — простите, мне пора.
Выбежала за двери и рванула бегом через два квартала к своей машине, только здесь наконец позволив себе расслабиться и сплюнуть за окно проклятую воду. Посмотрела на всё ещё зажатую в руках чашку со святой водой, поставила на Торпедо и откинулась на спинку кресла.
«Охренеть в церковь сходила… Перепугала народ своим прикидом, ушла раньше времени, чуть не заблевала крыльцо, а потом смылась, стырив чашку. Никогда в жизни больше, ни-ког-да.»
С минуту посмотрев на остатки церковной воды, она вышла из машины и купила в автомате маленькую бутылку минералки, половину выпила, остальное вылила на газон. Перелила в пустую бутылку остатки из чашки, плотно закрыла и забросила на заднее сиденье и то, и другое. Пристегнулась и осторожно поехала назад в школу.
Стефани сидела одна за столиком и задумчиво ковыряла салат — есть не хотелось. Её до сих пор тошнило и она ничего не могла с этим сделать. В полупустой столовой никто не обращал на неё внимания, в углу хихикали девочки, по центру чинно кушали бородатые дядечки из звука и монтажа.
«Крис уехал на все выходные к родителям. И мне съездить, что ли?
Нет, только не сегодня. Надо отойти от этой поездки, прежде чем опять садиться за руль.»
Бросив попытки победить тошноту и впихнуть в себя еду, она отнесла поднос и ушла в комнату, включила какой-то фильм, смысл которого до неё так и не дошёл, потом ещё один… Медленно убитый день уже загорался закатом, когда на тумбочке зазвонил телефон, она протянула руку и прочитала: «Мой ночной музыкант».