Моя любимая – рыжая ведьма
Шрифт:
Я ожидала любой реакции. Но не того, что мужчина громко рассмеется.
– Ты неподражаема! И ты будешь снова стонать в моих руках.
– Я стану твоей, ведун, только в одном случае – если на моем запястье появится твой брачный узор. А это невозможно, сам понимаешь почему. Я никогда не пойду замуж за такого, как ты. Мы из разных миров. Так что скачи блондинчик галопом мимо и не оборачивайся.
– Это мы еще посмотрим, ведьма! – с довольным видом обронил мужчина. – Твое тело уже сказало мне «да», думаю, вся остальная часть тебя долго сопротивляться не станет.
– Тут и смотреть не на что, –
– Повторяешься, рыженькая. Я стану первым и единственным мужчиной в твоей жизни, ведьма, или я не Жеан соф Эсгер!
– Я скорее жабу в постель пущу, чем скажу тебе у алтаря «да», или я не Малика лу Сионе.
–Это вызов, солнышко? – с азартом поинтересовался ведун. – Я его принимаю. Через неделю ты будешь моей. Можешь не сомневаться.
Остаток пути мы ехали молча.
Глава 4
Уже на закате мы подъехали к достаточно приличному постоялому двору.
Нам предоставили скромный, но вкусный ужин, а профессор соф Валлари, который к тому времени уже прибыл на отремонтированной повозке, раздал нам ключи от комнат и мы отправились спать.
Всю ночь я не могла уснуть, потому что в соседней комнате кто-то устроил настоящую оргию. Я девушка, конечно, невинная, но не настолько наивная, чтобы не понять, чем там за стеной занимаются. И догадалась, что девушка так стонет не от того, что ей очень плохо, а наоборот уж слишком, кажется, хорошо.
Кровать моих таинственных соседей скрипела и билась металлической спинкой об стену. Охи и стоны продолжались второй час. Я уже стала порою сомневаться: любовью они там занимаются, хорошо ли им или там убивают кого-то. Только под утро эти влюбленные, наконец, угомонились, и я смогла немного подремать. Была бы черной ведьмой, наслала бы проклятье импотенции. Это же надо было такое в комнате на постоялом дворе устроить. Никакого уважения к окружающим.
Кроме того мне было жутко спать в незнакомом месте. По коридорам кто-то бродил, слышна была бранная ругань. Дверь в мою комнату дергали, и снова пьяная возня выдала в позднем нежданном визитере, как минимум, невменяемо пьяного. Сжавшись в комочек от страха, я прокляла все на свете: и эту дешевую забегаловку, и эти комнаты маленькие и одноместные, и эту хлипкую дверь, что грозилась сорваться с петель каждый раз, как очередной алкаш ее дергал. А я дурная обрадовалась, что мне досталась первая комнатушка от лестницы. Кто же знал, что ко мне ночью на огонек решат заглянуть все местные выпивохи.
Дверь снова заходила ходуном, а успокоившиеся вроде соседи вновь принялись интимно стонать и биться кроватью о стену.
– Да что же это! – провыла я.
За дверьми послышались шаги, а потом страшный грохот и отборная брань. Страстная парочка за стеной на мгновение притихла, а потом вновь предалась страстной любви. Совести у них нет. Неужели не понимают, что если у них комната в конце коридора, то это не значит, что их никто не слышит. Соскочив с кровати, я подняла туфельку и уже хотела стукнуть ею в стену, но нечаянно глянула в окно.
Там прямо на тротуаре стояли наши девчонки и целовались с какими-то неизвестными парнями. Вот вертихвостки! Но туфельку я отложила, а то вдруг сейчас шум подниму,
Снова свалившись на кровать, я прикрыла глаза. Так хотелось спать, но при этом мое сознание отказывалось уходить на покой. Я была настороже. За стеной последний раз громко застонали и все стихло. Наконец-то!
Я блаженно прикрыла глаза.
– Подъем! – дикий вопль какого-то неизвестного нехорошего человека врезался в мое сознание, словно меня по голове чем тяжелым огрели. – Подъем! Полчаса на сборы и в дорогу!
Какой подъем, какие сборы? Вот же, только глаза прикрыла. Привстав на локтях, я глухо застонала. Все тело нещадно ломило, в голове такой туман. Голоса, доносившиеся из коридора, слышались так, словно кто-то в трубу говорил. Распахнув глаза, я с недоумением поняла, что уже утро и солнце высоко. Как так-то! Вот же, только уснула. Поднявшись, я пошатнулась. В глазах потемнело, пол поплыл. Вернее это я неуклюже сползла обратно на кровать.
– Моя голова, – застонала я.
Посидев еще с минутку, я все же поднялась и, хватаясь за все подряд в поисках опоры, добрела до табуретки, где с вечера остался тазик для умывания. Брызнув холодной водой в лицо, громко зевнула. Легче мне не стало.
Кое-как надев на себя первое попавшееся платье и туфли, я заковыляла к двери. В голове шумело и периодически темнело. А мозг просился на покой. Отработав прошлую ночь в таверне, а эту промучившись с соседями, я буквально валилась с ног. Но реальность была таковой, что мне придется трястись в повозке еще весь день. А дальше вообще неясно, какие условия меня ждут!
Выйдя из комнаты, я специально встала у соседних дверей, чтобы взглянуть в глаза этой страстной парочке. Каково было мое удивление, когда дверь распахнулась и появилась счастливая чета соф Валлари. Все мои гневные обвинения по поводу бессонной ночи застряли у меня в горле.
Ничего себе они дают. Да наш суровый профессор оказывается о-го-го. Жеребец, однако! Ой, как же хорошо, что я ночью им туфелькой в стену тарабанить не стала. Вот бы влипла.
Уперев взгляд в пол, я по-тихому смылась на лестницу. А про себя в душе еще раз позавидовала своей одногруппнице. Я тоже хотела, чтобы бы меня так любили. Любили со всеми моими достоинствами и многочисленными недостатками. Просто за то, что я такая, как есть. И можно так же простонать всю ночь напролет, стуча какой-нибудь невезучей особе по стене.
Напакостить что ли где Амелии, чтобы жизнь медом не казалась. Хотя она и так ночами не спит, бедняга!
– Малика, – оглянувшись, я увидела, как вслед за мной бежит Рояна, – ты чего такая серая и бледная, опять не выспалась?
Я отмахнулась от нее и продолжила спускаться, таща за собой сумку с вещами. Выйдя на улицу, мы легко нашли наши повозки. Возле них крутились девчонки с нашей группы, и усиленно строили глазки студентам Академии Боевого Искусства. На молодых людях опять были длинные вчерашние плащи с глубокими скрывающими лицо капюшонами. Так они казались неотличимыми друг от друга. Поправив свое старенькое шерстяное платьице и подвязав шнурочки плаща на шее, я двинулась занимать место.