Моя любовь, моё проклятье
Шрифт:
— Ясно, ступай, — мрачно сказал Ремир.
То с одним, то с другим, то с обоими?! Это вообще как?! Ещё и замдекана до кучи?! Да она ударница прямо! Внутри закопошилось гадливое чувство, тошнотворной волной поднялось к самому горлу. С чего-то вдруг казалось, будто и он запачкан в этой грязи уже только потому, что когда-то был в неё влюблён. Хотя нет, себе-то зачем врать? Не совсем поэтому. А потому что тогда, восемь лет назад, был момент, когда ему самому хотелось не просто запачкаться, а наплевать на всё и нырнуть в эту грязь с головой. А то, что
Ближе к обеду Ремир наведался в кадры. Обыкновенно он так не делал — есть секретарша: если надо было кому-то вставить пистоны, она и вызывала несчастного к шефу. Если не очень жгло, мог и по телефону донести своё мнение. Но тут вдруг напал злой азарт. Знал ведь, что своим визитом переполошит не только кадровичек, но и всех по соседству: бухгалтерию, юристов, планово-экономический. И пусть. И хорошо. Не помешает подстегнуть им синапсы да нервы пощекотать. А Супрунова так сама напросилась — она ж ему прислала этот «сюрприз» и испортила вчерашний вечер. И утро, между прочим, сегодняшнее тоже испортила.
Открывал двери он всегда одинаково: резко и полностью нараспашку. Девочки-кадровички вздрогнули все как одна, округлили глаза, вытянулись.
— Где? — прогремел он, кивнув на пустой, отдельно стоящий в дальнем конце кабинета стол. Заодно отметил про себя, что две девочки сидели, работали, зарывшись в свои необъятные кипы бумаг. А вот третьей не повезло. Она держала в руках кружку с дымящимся чаем и пыталась что-то спешно прожевать и проглотить.
— Вышла, — промолвили девочки, не сводя с него испуганных глаз.
— Охренела эта Супрунова! Я пришёл, а она по коридорам шатается.
Обе труженицы сразу залепетали какие-то оправдания для своей начальницы, но он уже развернулся к третьей, пригвоздив её взглядом.
— А я гляжу, вы тут все охренели! Завтракаем или уже обедаем? А ты ничего не попутала? Время там, место, не? Тебе вдруг стало казаться, что ты дома на кухне?
Она затрясла головой, еле слышно выдавив:
— Извините.
— Ну и что ты там точишь? — Он подошёл ближе, заглянул. — Бутерброды? Куда отложила? Ешь давай. Точи дальше, а я полюбуюсь.
Она сидела, низко опустив голову, и не шевелилась.
— Ешь, я сказал! — рявкнул он так, что все три девушки чуть не подскочили на месте. — А то сейчас тебе их силой впихну.
Она принялась безропотно поедать батон с сыром, давясь, глотая слёзы, пока Ремир, сложив руки на груди, взирал на неё сверху вниз с нескрываемым презрением.
— Что… — раздалось за спиной короткое, весёлое, но сразу оборвалось.
— Супрунова! — развернулся к ней Ремир и хищно улыбнулся. — На ловца и зверь! Тебя где носит?
— Я в… — она сглотнула, — в коммерческий я ходила. П-по поводу должностной инструкции.
— А что с должностной? — спокойно, словно играя, поинтересовался он.
— Ну…
— Вот как, — он следом вальяжно прошёл к её столу, небрежно сдвинул папки в сторону, уселся полубоком на столешницу, ещё и к ней наклонился. Она оцепенела. — А по телефону или по электронке то же самое никак нельзя было сделать? Обязательно телесами ходить трясти и бессмысленно тратить рабочее время?
Супрунова не вынесла его взгляд, отвела глаза в сторону. Шея, щёки женщины пошли пунцовыми пятнами.
— Тебе ещё повезло, Супрунова, что вчера в той помойке, что ты мне скинула, я всё-таки выбрал кое-кого. Так что живи пока, и завтра к десяти утра пригласишь ко мне на собеседование вот этих кандидатов. Ясно?
Он сунул ей под нос листок из блокнота с десятком фамилий.
— Да, Ремир Ильдарович, — кивнула Супрунова.
Он плавно соскользнул со стола и направился к двери. По пути холодно бросил той, что с бутербродами:
— Наелась? Отлично. Обе, вместе с Супруновой, остаётесь без обеда. Чтоб впредь не тратили рабочее время на всякую фигню. В другой раз так легко не отделаетесь. Ну и просто запомни для себя, что есть за рабочим столом — это свинство.
Возле кабинета его уже поджидал Макс.
— Рем, я по поводу инвестиционного проекта. Внёс тут кое-какие правки, взгляни.
Ремир невесело кивнул, хотя в голову ничего толком не лезло. Астафьев взглянул повнимательнее:
— Где на этот раз шороху навёл? — усмехнулся он.
— В кадрах.
— Опять не тех кандидатов подогнала?
Ремир промолчал. Макс, проходя следом в его кабинет, заметил:
— Честно говоря, я вообще не понимаю, почему ты Супрунову до сих пор держишь. Тётка ведь явно спивается. У тебя к ней что, особое отношение?
— У меня ко всем особое отношение. Тебе ли не знать?
— Блин, ну её-то ты уже ловил выпившей на работе. А как она себя на корпоративах ведёт? А сколько раз она с бодуна приходила?
— Ну приходила же и не опаздывала. Про корпоративы лучше помолчим. Я там тоже не светские манеры демонстрирую. Ну а пьяная она была в свой день рождения.
— И что? Это как-то оправдывает пьянство на работе? Слесаря ты тогда выгнал сразу, а у него жена родила. Тоже повод веский.
— Этот слесарь, чтоб ты знал, — взвился Ремир, — сидел в своей каптёрке днями напролёт, чаёк попивал и не чесался. А Супрунова, с какого бы похмелья ни была, с документами работает как никто. Захочешь — не придерёшься. За все годы ни одного косяка. Ты, например, в курсе, что она единственная, кто прошёл аудит без единого замечания? И если надо — работает она без выходных и проходных. И приплаты за переработку, заметь, не требует. А твои непьющие технари? Напомнить результаты последней проверки? Сколько там неучтённого оборудования болталось на наших вышках?