Моя любовь навсегда

Мелевич Яна

Мечты, мечты. Когда ладонь наткнулась на остывшую пустоту, внутри Миланы все перевернулось. Захотелось сначала обидеться и погрузиться в депрессию, но следом пришло осознание насущного.

Они до сих пор в доме ее родителей, и текущие проблемы никуда не делись. Например, Глеб. Отныне и вовек в своих мыслях Милана звала отца только так. По имени. Потому что гордого звания «папа» эта сволочь была недостойна.

— Я встала! — крикнула она раздраженно, когда раздался нетерпеливый стук в дверь.

— Милана Глебовна, — писклявый голосок горничной

заставил ее поморщиться, — ваш отец желает с вами поговорить в своем кабинете.

Вздрогнув, Милана чуть не присела на пушистый ковер прямо с кровати.

Глеб желал общения нелюбимой дочерью? Где-то сдохла лошадь или что?

Страх невидимыми жучками пробежался по рукам, стены комнаты превратились в жалкий картон. Совершенно бесполезный и небезопасный. Оттого стало неуютно, неприятно засосало под ложечкой. Никогда прежде Глеб не удостаивал Милану чести говорить с лично; исключительно через Илону или в ее присутствии. А сегодня ему понадобилась встреча, от которого ничего хорошего ждать не приходилось.

— А мама где? — хрипло спросила Милана, ежась от холода.

Северный ветер проникал в комнату через открытое окно и шаловливо пощипывал кожу. Без спасительных и теплых объятий Антона захотелось, как в детстве, спрятаться под одеяло и прикинуться невидимой. Лишь бы чудовище не добралось до нее.

— Илона Алексеевна уехала с Елисеем Павловичем Канарейкиным на дегустацию блюд в «Баболовский дворец».

Вот как. Получалось, что старший брат Антона приехал лично, чтобы осмотреть фронт работы. А еще увез ее мать отсюда под «важным» предлогом. Хорошо.

Милана вздохнула с облегчением. Если Илона далеко, то сейчас ей ничего не грозит. А уж с Глебом она и сама справится. Как-нибудь. Уж точно не позволит ему запугивать себя, унижать или бить.

Иначе никто не остановит ее от жалобы в полицию и СМИ. Пусть даже это сорвет все дело.

— Передай, что я скоро приду, — крикнула ожидающей горничной и с неохотой поднялась.

На душ со сборами ушло больше времени, чем Милана рассчитывала. Ноги гудели после бурной ночи, мышцы не слушались, а от ярких воспоминаний хотелось подольше постоять под прохладной водой. Немного остыть, иначе отец бы точно что-то заподозрил по хаотичному блеску во взгляде и алому пятнышку на ключице. Из-за него она даже воспользовалась тонирующей базой.

Потому что таких пятен оказалось несколько и все на видных местах! Антон и его нетерпеливая натура понаставили клейма, а ей пришлось с ними разбираться на ходу. Еще подыскивать максимально закрытый домашний костюм, чтобы наверняка.

— Ты долго, — голос Глеба прозвучал привычно недовольно, когда Милана спустилась и сразу прошла в его кабинет.

Взгляд уцепил моноблок, на котором сейчас мелькала заставка: то ли космос, то ли еще какая-то ерунда. Но это Милану взволновало не так сильно, как смарт-часы на запястье отца. Особенно когда он приложил циферблат к сканеру, и тот считал его идентификационный код. Загрузка системы, и последующее оповещение от ИИ заставили предательски

вздрогнуть.

Благо, что Глеб не заметил ее реакции, поскольку его внимание было сосредоточенно на открывшихся документах.

— О чем ты хотел поговорить? — она прочистила горло и нетерпеливо посмотрела на отца.

От его усмешки Милана чуть не передернула плечами. Сдержалась лишь потому, что именно такой реакции он от нее ждал. При каждом движении он жадно всматривался в ее невозмутимое лицо, будто искал любые признаки страха или паники.

«Сволочь», — зло подумала Милана, представляя, какой трепет мать испытывала в такие моменты.

— Даже не обнимешь папочку? — гадко усмехнулся Глеб, и, словно акула, почуял эмоциональные колебания в ней.

— Ближе к делу, — сухо потребовала Милана. — Что ты хотел?

— На праздничном ужине, который устраивает твоя мать, будет много важных людей, — пространственно начал Глеб, и она поежилась. Подвох ощущался прямо за километр. — Очень важных, дочка.

— Какое это имеет отношение ко мне?

— Самое прямое. Один из моих партнеров очень заинтересовался тобой. Его сыну всего пятнадцать, а сам он еще молод, здоров и…

— Нет.

Слово ударило молний аккурат между ними. Прерванный на полуслове Глеб тяжело задышал и стиснул кулаки. Высокий лоб покрылся испариной, мягкая челюсть задрожала от накатившей ярости. Он явно не ожидал, что Милана с ходу покажет характер. Привык, что его беспрекословно слушались.

— Ты меня не поняла, доченька, — выплюнул Глеб ядовито. — Я не спрашивал твоего мнения.

— А я не маленькая девочка, чтобы ты мне раздавал указки, папочка. Попытаешься шантажировать моими подопечными, и, клянусь богом, я пойду в полицию и в СМИ, — холодно процедила Милана и вцепилась ногтями в подлокотники.

От улыбки отца стало дурно. Слишком довольным и непринужденным он выглядел, словно держал в руках какой-то козырь. Она вся напряглась и сжалась в кресле. После чего пыталась мимикровать под кожаную обивку, когда Глеб поднялся на ноги. Запах его парфюма смешался с горьким ароматом сигарет, который въелся в его тело.

Если от перегара и пота спасали душ с зубной пастой, то с дымом он ничего поделать не мог. Провонял им, словно грязная курилка в самом зловонном и дешевом баре Москвы. Потому Милана набрала в грудь побольше воздуха и настороженно посмотрела на отца, когда он подошел вплотную.

— Другого я и не ждал, — Глеб присел на подлокотник, взял сухими пальцами ладонь Миланы и стиснул до боли.

Вздох сорвался с губ раньше, чем она успела его остановить. Еще немного, и фаланги превратились бы в труху от сильного сжатия.

— Пусти, — против воли из горла вырвался писк, затем она дернула кистью.

Послышался хруст. У Миланы навернулись слезы на глазах.

— Слушай сюда, маленькая тварь, — Глеб схватил ее за волосы и дернул так, что зрение ненадолго пропало. — Запомни или высеки себе внутри черепной коробки: и ты, и твоя мать принадлежите мне.