Моя мишень
Шрифт:
Он прищуривается, и я делаю уместное дополнение:
— Семнадцать тридцать.
— Ты отошла? Как себя чувствуешь? Рука болит?
— Поднывает, но я выпила таблетку и стало полегче. Я в порядке. Только все время кажется, что это случилось не со мной. Период отрицания, наверное. Я… не думала, что такое произойдет. Не было предпосылок, поэтому так сильно испугалась. Он ведь действительно мог меня покалечить. Я видела его глаза, он бы исполнил угрозу.
— Если он тебя снова испугает, вдруг заметишь что-то необычное или подозрительное, даже если на первый взгляд
Дождавшись моего кивка, он поднимается и уходит в ванную, а я подхожу к окну и раздвигаю шторы. Привыкшие к полумраку глаза тут же обжигает вечернее солнце, но я все равно продолжаю любоваться открывающимся видом. Передо мной два овальных бассейна, которых обнимают ряды белоснежных лежаков под зелеными зонтиками. Десятки отдыхающих с детьми. Издалека доносятся радостные крики, всплески воды. Вдоль забора по всей территории отеля высажены густые южные растения, повсюду яркие цветы в громадных клумбах, аккуратно подстриженные деревья. А вдали — пешком дойти можно — бирюзовое море! Я делаю глубокие вдох-выдох и широко улыбаюсь.
Доверие получить нелегко, а вернуть преданное — практически невозможно. И тем не менее он здесь, а я… не из тех, кто упускает шансы.
Глава 48
— Я верну тебе все до копейки, — говорю ему за ужином. Алексей с вилкой и ножом в руках замирает, бросает на меня взгляд исподлобья, качает головой — дескать, мда. Возвращается к своей отбивной.
— Непременно, — без особого энтузиазма. — Ешь, Рита. От еды нельзя отказываться.
— Заметила, кстати, что ты похудел.
— За два месяца семь кило слетели незаметно. Может быть, еще больше. В понедельник возвращаюсь к тренировкам. Ешь, пожалуйста, тебе пригодятся силы.
После ресторана мы прогуливаемся по территории отеля, затем держим путь на пляж. Погода потрясающая, гости курорта высыпали на улицу, создав удушающую толкучку, поэтому приходится держаться ближе к воде, здесь темно, но зато свободно. Меня не покидает ощущение уязвимости, нужно попросить у него денег, чтобы купить одежду, в том числе купальник. Крем от солнца, бритву, расческу и ножницы. Я обязательно верну долг, как только смогу.
— Как, кстати, прошла командировка? — спрашиваю.
— Стандартно.
Леша считает этот ответ исчерпывающим. Ему бы выговориться, выплеснуть эмоции, накричать на меня как следует.
«Стандартно». Считаешь, я поверю?
Он полностью закрылся. А я ведь знаю, чувствую, что гнев по-прежнему бурлит внутри этого мужчины, ищет выхода. Обещал же вытравить меня, я все еще в его сердце, как и мой бесчестный поступок. Разъедаю, мучаю. Возможно, если спровоцировать, он сорвется… но я не стану. Ни за что. Просто буду рядом, пусть отдыхает.
— Семь килограмм, это так много. Кстати, на фотографиях, которые Яна скинула, ты кажешься на целый размер одежды меньше. В армии плохо кормили?
— Яна много на себя берет.
— Она не знала, не сердись на нее.
— Кормили так
— Зато турник и бурпи твои лучшие друзья.
Он усмехается:
— Точно.
Я одолжила у Алексея белую футболку, которая мне сильно велика. Заправила ее в поношенные джинсы, связала волосы на макушке. Образ получился так себе, учитывая перебинтованную руку и мешки под глазами. Несмотря на это, мы смотримся эффектной парой, замечаю, что на нас часто заглядываются. Никому в голову не приходит, что никакая мы не пара, а непонятно кто друг другу.
Сострадание и боль, обожание и страсть, горькая обида и слепая преданность — все смешалось в кучу, мы оба барахтаемся в этом бульоне. Я его туда затянула, он хотел иначе, я понимаю это.
— Мне кажется, у тебя шикарная генетика, — говорю упрямо.
— Предлагаешь ее размножить? — улыбается. Неужели шутит?
— А ты сам когда-нибудь думал о детях? Обсуждал с девушками этот вопрос?
— Без привязки к датам — да, обсуждал. Я не категоричен в данном вопросе — если детей не будет, не расстроюсь. Если вдруг женюсь и девушка захочет — постараюсь быть вменяемым отцом.
— Вменяемым? — я тоже улыбаюсь. — Это как по-твоему?
— Хм, — он задумывается. — Как минимум, мои дети будут жить дома, с семьей. Быть на глазах. Что еще? Я позабочусь, чтобы никто никогда не оскорблял их и не применял физическую силу, что бы они ни натворили, — делает паузу. — А всему остальному придется учиться, в этом плане я не сильно соображаю. Почитаю какую-нибудь книжку. Дети-то не виноваты, что рождаются в семьях профдеформированных людей. Детство должно оставаться детством. Я так думаю.
— Что-то мне подсказывает, с таким терпением ты будешь хорошим отцом.
— Не факт, что вообще буду. Для начала бы на это решиться, найти подходящую партнершу. Такую, которой полностью доверяешь. Жизнь непредсказуема, Рита. Вдруг со мной что-то случится, и на мое место придет какой-нибудь «Ленёв»? Ты как-то спрашивала, снятся ли мне кошмары.
— Ты ответил, что нет.
— Со службы — нет, но бывает, снятся другие. Будто мне снова лет шесть-семь, я убегаю и прячусь, отлично понимая, что бесполезно. Найдет. Вот это ожидание даже хуже, чем само избиение. Поэтому если дети и будут, то со смелой и сильной женщиной, которая сможет за них заступиться. Моя мать не могла, она только утешала и упрашивала тщательнее стараться.
— Я бы никогда не позволила бить детей. Никому.
— Это правильно. Я ведь не просто вдруг стал таким. Психолог утверждает, что я спецом выбираю женщин, с которыми у меня ничего хорошего не получится, типа таким образом избегаю отношений. Да и Катька тоже… Ее физически не трогали, но она из кожи вон лезла, стараясь угодить и понравиться. В итоге мы с ней выросли чужими людьми. Говорили об этом как-то, ей ужасно стыдно, я заверил, что все забыл. Но пропасть так и осталась. Вообще куда не глянь, всюду пропасть.