Моя мишень

Вечная Ольга

— Надо было все же написать.

— Да, наверное. Твоя мама убедила, что в данной ситуации даже такси брать опасно, мало ли? И они вызвались подвезти меня домой и проводить до дверей. Леша, пожалуйста, ты только не нервничай сейчас. Пообещай, что не наделаешь глупостей.

— Блть, да говори уже, — я буравлю ее взглядом.

— Я не знаю, что мне делать. Я так боюсь за тебя, Боже, я за себя так никогда не боялась. Он сказал, что уничтожит тебя.

— Что он тебе сделал?

— Проводил меня до квартиры. Твоя мама сначала не пошла, потому что пешком высоко. Я отказывалась, знала, что тебе не понравится, но они и слышать не хотели! Ленёв заглянул в квартиру,

дескать, вдруг там кто-то спрятался. Какой же бред! А потом он меня схватил и попытался поцеловать.

— Пздц.

— Поверь, ничего не было, я клянусь тебе. Испугалась, конечно, до смерти, оттолкнула его. Пригрозила, что буду кричать в окно, что твоя мама услышит. Да и соседки под окном бдят чуть ли не круглосуточно, закутались в шали и сидят. Мигом вызовут полицию. Тогда он обозвал меня безрассудной дурой. Заверил, что решит все мои проблемы… если я с ним… если я буду тайком спать с ним. Говорю это сейчас и сама себе не верю! Он обещал, что ты ничего не узнаешь. Добавил, что перестанет вставлять тебе палки в колеса, что ты не успеешь оглянуться, как полковником станешь, сядешь в кабинете, зарплата в три раза увеличится и никакого риска для жизни. Дескать, в моих руках устроить нашу с тобой жизнь. Всего-то нужно… Господи, нельзя так давить на людей!

— Сука.

— Я отказалась, конечно. Он давай орать, что я идиотка. И себя угроблю, и тебе жизнь сломаю. А так… он, оказывается, в тот раз на юбилее все видел. И перестал считать меня маленькой. И жить теперь не может, все обо мне думает. Он говорил такие ужасные вещи, Леша, спрашивал, чем ты лучше него. Оскорблял тебя. Я просила его уйти, схватила телефон. Тогда он начал угрожать, что если я посмею нажаловаться, он вывернет ситуацию таким образом, что, дескать, это я к нему приставала и просила защиты. «Только попробуй пикнуть!» И тут твоя мама заходит, смотрит подозрительно. Он глянул на меня выразительно, и я… промолчала. Знаю ведь, что она всегда на его сторону встает. Он кивнул, сказал подумать над предложением, обнял ее за плечи и вышел. Я закрылась на все замки и сидела в квартире безвылазно. Только до Яны рискнула добраться, и то Рома за мной приехал.

Она берет меня за руку, стискивает мои пальцы.

— Боже, я боюсь, что ты мне не поверишь. И еще больше, что поверишь и что-то с ним сделаешь. Возможно, не нужно было тебе говорить. Но как не сказать? Пожалуйста, Леш, я тебя умоляю. Не совершай поступков сгоряча. Я тебя очень люблю, я все для тебя сделаю, но никогда больше не предам, даже для твоего блага.

— Блага? — поднимаю брови. — Моего блага? Что конкретно он тебе сделал физически? Четко и по пунктам. Соберись, мне нужно знать.

— Физически — ничего. Схватил за руки, хотел прижать к себе, но я оттолкнула и закричала, он сразу отпустил. Потом орать начал. Господи, этот ментовский безапелляционный тон… понимаешь, о чем я? Так страшно! О чем ты думаешь? Умоляю, скажи, о чем думаешь.

Глава 56

Рита

Катя ни о чем не подозревает. Бросает трубку, едва я начинаю объяснять, что ужин придется перенести на другой день. Слышать ничего не хочет. Лешина сестра уверена, что мы ею пренебрегаем, и не собирается позволять себя разубеждать. Что ж, пусть. Это не главная моя проблема на данный момент. Возможно, я ужасный друг, мы договорились о встрече две недели назад. Надо было отложить разговор на вечер, но Леша меня просекает моментально, от него ничего не скроешь.

Сначала мы едем к моим родителям, но в гости не заходим. Он молча рассматривает

надпись, фотографирует. Задумчиво произносит:

— Надо замазать.

Молчит, о чем-то напряженно думает. Потом по бесконечным пробкам везет меня домой, где мы ужинаем в тишине, а потом занимаемся любовью. Меня пугает его нарочитое спокойствие. Убивает необходимость ждать. Что мне сделать? Как помочь ему? Может, стоит позвонить Демину, все рассказать и попросить помощи или хотя бы совета? Но я не рискую это сделать за спиной своего снайпера. Ужасно боюсь оступиться. Еще больше — корить себя в будущем за бездействие. Любит он меня очень нежно, как в первые разы, словно жалеет, успокаивает. А может, и себя тоже?

Спим тревожно, он часто просыпается, ходит на кухню, я лежу смирно и жду его. Если услышу, что одевается, соскочу с постели и остановлю. Он уезжает рано утром «по делам». Заверяет, что все будет хорошо, мне велит не выходить из дома, мало ли что.

Приезжает через четыре часа.

— Все нормально, — отвечает на немой вопрос в моих глазах. — Поверь мне, пожалуйста, я все устрою. Не делай глупостей, ничего не делай сама. Все будет хорошо, ты мне веришь?

— Конечно. Леш, ты ездил к Ленёвым, верно? Как прошло?

— Нормально, — он проходит в квартиру, моет руки, потом ставит чайник. — Ладно, прошло плохо, но я разберусь. Кстати, с мамой мы больше не общаемся. Ты тоже не общайся. С Катькой пока непонятно, но процентов девяносто, что родственников у меня больше нет. И еще. Возможно, нам придется уехать из Красноярска. Завтра я поговорю с Тодоровым, попрошу перевод. Игнорировать связи ублюдка нельзя. Если придется, ты поедешь со мной?

— Куда угодно!

— Я практически уверен, что эту надпись в подъезде сделали по просьбе Ленёва, чтобы напугать тебя и продемонстрировать, что я не в состоянии тебя защитить. Но даже крошечный процент игнорировать не стоит. Некоторое время посидишь дома, заниматься с преподавателем будешь при мне, переделайте расписание. Когда меня нет, из квартиры не выходишь ни при каких обстоятельствах. Справишься?

— Конечно. Все сделаю, как скажешь.

— Отлично.

— Леша, мне так жаль, что из-за меня тебе приходится все это делать. Снова переезжать, все начинать с начала. У тебя здесь столько друзей, все схвачено, — я ведь помню, как его принимали в отряд, какие испытания он проходил. А сейчас они даже с Пеховым в приятельских отношениях, последнее препятствие взято.

Он морщится и поднимает вверх руку, останавливая:

— Это вообще неважно, — подходит и обнимает меня. — Я приживусь где угодно, хорошие снайперы без работы не останутся. Единственный человек, которого я реально боюсь потерять — это ты, Рита. Все остальное — переменное. А мать, сестра… эта семья никогда не была моей, она всегда была его. А вот ты — и правда моя.

На эти слова я киваю и изо всех сил обнимаю его.

***

Сижу дома, как велено. Благодаря интернету — это вовсе не скучно, да и за окном такой мороз, что даже без запрета лишний раз выходить на улицу не хочется.

Выбираюсь куда-то только в компании Алексея. Когда его нет, даже пиццу не заказываю, к двери не подхожу, если стучатся. Родители прекрасно осведомлены, не приезжают, все вопросы решаем по телефону. К ним в гости тоже только с Алексеем. Кому-то может показаться, что это самый тяжелый период в моей жизни, но я не соглашусь. Я все еще помню, что такое настоящий ужас, — знать, что мы с Лешей больше не вместе из-за моего предательства. Остальное все можно пережить. Лишь бы с ним ничего не случилось.