Моя навсегда
Шрифт:
– Проходите. – Владислав Андреевич смотрит на меня. Отхожу от стены и иду к двери, ощущаю его парфюм. Делаю глубокий вдох чтобы, как следует его вдохнуть и на будущее запомнить этот потрясающий аромат.
Прохожу в аудиторию самой первой, и иду к преподавательскому столу.
–Я принесла реферат, как вы просили, – разворачиваюсь и врезаюсь в преподавателя. Моя голова касается его груди.
–Ауч, Юля в следующий раз я бы попросил вас воздержаться от столкновений. А не врезаться в меня, – тихо произносит мужчина.
Поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза,
– Мм, что же вы так невнимательны?! За свою жизнь не переживаете, тогда подумайте о других! Это было больно, – рукой трогает свой подбородок. – А если сделайте один шаг назад, то я буду вам очень благодарен.
Делаю шаг назад и начинаю смотреть по сторонам. Студенты все расселись по местам и некоторые с интересом смотрят на нас.
– Знаете, что Самойлова, я настаиваю, чтобы свой реферат, вы показали мне, когда кроме нас никого больше не будет в помещение. А то иначе боюсь, пострадаю не только я, но и студенты, а я ответственен за них. Находясь рядом с вами, уже переживаю за свое здоровье, боюсь, что вы из меня калеку сделайте. Возможно, я немного переборщил, но смысл вы поняли. Приходите ко мне в кабинет после пар, там, в безопасном месте посмотрю внимательно ваш реферат.
В этот момент я хотела стать невидимой или просто исчезнуть. Мне стало так обидно и стыдно, в глазах предательски защипало.
Я же не специально в него врезалась, а затем ударила головой, просто случайно получилось.
Надо сказать, что-то в ответ, но я сильно расстроилась, услышав его такие слова обо мне. Но в горле, словно ком встал, не могу ничего произнести, поэтому просто качаю головой в знак согласия и разворачиваюсь, чтобы уйти. Только сильная рука преподавателя не дает мне этого сделать.
ГЛАВА 4
– Самойлова, вы же плакать сейчас не собираетесь? – спросил он, удерживая меня за предплечье. – Я не собирался вас обидеть. Сказал, о чем подумал. Юля, посмотри же ты на меня! Не думаю, что на полу нашлось что-то такое очень интересное, – взял он меня пальцами за подбородок и приподнял.
Но я не хочу смотреть на него, мне обидно и стыдно, две дорожки слез текут по моим щекам. Чувствую, что он склоняется надо мной.
– Прости меня, я не хотел тебя обидеть, чтобы ты так восприняла мои слова. Не ожидал такой реакции от тебя. Я же немного пошутил… Прости меня, – легкое прикосновение к щекам, он стирает слезы. – Люблю пошутить, только вот не все это понимают к сожалению. Прости меня, только не плач, пожалуйста, – в этот момент я ощущаю легкое едва заметное прикосновение к губам, поцелуй. Он меня поцеловал! Резко распахиваю глаза, Воронцов совсем близко от меня.
Он выглядел таким растерянным. Я ощущала, что ему неловко.
Для меня стало удивительно, что он попытался меня успокоить и объяснить свое поведение. Выходит, что он переживает за эту ситуацию. А поцелуй… наверно мне показался, ведь не мог он меня поцеловать перед полной аудиторией студентов.
– Все в порядке, – тихо шепчу я, понимая, что уже не сержусь на него, только немного на себя.
– Точно? Больше не собираешься плакать? – переспрашивает
– Я поняла, – ответила с улыбкой.
– Замечательно, не выношу женских слез, с некоторых пор. Приходи ко мне в кабинет после пар, посмотрю твой реферат. Договорились? – провел он подушечкой пальца по щеке и отпустил мой подбородок.
– Договорились, – улыбнулась ему.
***
Наталья Николаевна, отличный педагог лет шестидесяти, которая обычно ведет у нас лекции по истории, на этой неделе успешно заболела – как раз тогда, когда мы должны на этой самой лекции писать контрольную.
Лицо входящего в аудиторию Борисова заставляет половину этой самой аудитории испуганно напрячься, а вторую – усиленно зашуршать шпаргалками. Борисов, очевидно, сам не в восторге.
–Добрый день. Доставайте листочки, конспекты в сумки, телефоны отключаем. Задания передаем на задние ряды, поскорее,– голос Кирилла Владимировича сегодня даже менее автоматичный какой-то, что ли, будто бы человечности добавилось. Он на нас смотрит даже, а не просто в одну точку поверх наших голов. Особое внимание почему-то уделяет мне, задерживая взгляд.
Я передаю задания назад, утыкаюсь в собственный листочек, краем глаза следя за тем, как преподаватель садится за стол.
Телефон вибрирует— неожиданно громко в воцарившейся тишине.
– Самойлова, я сказал отключить и убрать телефоны в сумки, – произносит Кирилл Владимирович, сдержанным тоном.
– Извините,– отвечаю виноватым голосом, выключая телефон.
Дима прислал сообщение, мне даже смотреть не обязательно все более-менее значимые контакты в мессенджере у меня стоит особая мелодия, для каждого своя. Вот и мелодию, под которой у меня записан друг-работодатель, я сразу узнала.
– До следующего замечания, Юля.
В конце пары Борисов собирает листочки лениво как-то, и почему-то снова задерживается возле моей парты. Берет листок с ответами, смотрит сначала на него потом на меня, кивает и идет дальше.
Однокурсники тихо переговариваются между собой, а я бездумно смотрю в окно, кусая губы и пряча улыбку. В субботу у меня снова будет работа. А еще, похоже, сбылась моя давняя мечта, чтобы Дима приехал за мной домой. Украдкой достаю телефон, перечитываю сообщение.
«Привет Юля! Сможешь прийти завтра убрать номер с кухней? Правда, они съезжают в 23.00, а другие заезжают в 7.00. У тебя получится прийти в этот промежуток?»
Убедившись, что Борисов занят, быстро печатаю ответ.
«Смогу, только тебе придется приехать за мной и отвести обратно домой. Ну или рассмотрю все варианты))» – специально добавила, вдруг он работает.
Спустя несколько минут телефон тихо вибрирует ответом, даже немного жаль, что я не слышу мелодии.