Моя незабудка
Шрифт:
– Хорошо, хорошо, – эхом, без пререканий согласился Андрей и, пытаясь придать своему голосу уверенность, несколько раз кашлянул. Натянуто улыбнувшись, добавил: – Иди! Но прошу тебя, давай не будем сейчас закрывать этот вопрос. Я приду к тебе сразу после операции. К тому же ты обещала со мной пообедать!
– Знаешь, я сыта уже по самое горло! – не глядя на мужа, резко ответила она и, закрыв за собой дверь, вышла из кабинета.
Глава 3
Ирина не заметила, как оказалась возле широкой белой двери операционного блока. В душе ее клокотал настоящий Везувий. Подавляя в себе обиду, она едва сдерживалась,
– Сволочь! – гневно буркнула она и, машинально вытянув из кармана небольшую пластиковую карту доступа, приложила ее к магнитному замку, прикрепленному к двери.
Щелкнув, двери бесшумно разъехались в разные стороны и сразу за ней закрылись. Стыдливо опустив заплаканные глаза, Ирина суетливо забежала в операционный блок и оглянулась. Рядом никого не было. Облегченно выдохнув, она торопливо повернула в сторону раздевалки. К счастью, там тоже было безлюдно. Скорее всего, бригада ждала ее уже в операционной. В порыве эмоций Ирина раздраженно сбросила туфли и подошла к стеллажу со стерильной одеждой. Разорвав пакет с хирургическим костюмом, она устало рухнула на стул и, наклонив голову, начала быстро, дергаными нервными движениями переодеваться. И в этот момент из ее глаз неудержимо потекли слезы. Ее просто душила обида. Какая-то детская и несправедливая. Шмыгнув носом, Ирина с третьей попытки засунула ноги в белые операционные шлепанцы и, растерев по щекам темные ручейки от туши, выбежала в «корыто» – так они называли небольшую санитарную комнату, центральное место в которой занимала длинная, сделанная из нержавейки мойка, чем-то с виду напоминающая корыто. Посмотрев на себя в зеркало, Ирина наклонилась над умывальником и тщательно, несколько раз подряд, умылась. Она понимала: никто не должен видеть ее заплаканной. Затем, немного успокоившись, хорошенько растерла в ладонях спирт и, набрав полную грудь воздуха, решительно вышла из санитарной комнаты.
В операционной стояла привычная рабочая атмосфера. Склонившись над инструментами, врачи обсуждали новые канюли – отсасывающие трубки – для липосакции. Увидев Ирину, навстречу ей поспешила хирургическая сестра Евгения Ковтун. Между собой все с любовью называли ее Женечкой. Она была довольно интересной стройной брюнеткой лет сорока с темными миндалевидными глазами и тонкими, отчего-то все время крепко сжатыми губками-бантиками. Евгения была невероятно внимательной и ответственной медсестрой. Ход всех операций она давно выучила наизусть. Порой Ирина не успевала сказать, какой инструмент ей нужно подать, как он уже был в руках Евгении. Она была непревзойденным помощником! А как сосредоточенно, словно школьница-отличница, Женечка пересчитывала после операции все инструменты и даже салфетки. В клинике ее за эту добросовестность очень ценили.
– Ну что, Юрий Иванович, рассказали
– Рассказал, Ирина Викторовна, рассказал, – усмехнувшись, ответил молодой коренастый врач-анестезиолог и, оторвав взгляд от пациентки, которая, по-видимому, была уже под действием наркоза, авторитетно добавил: – Спит, как младенец после купели!
Ирина одобрительно кивнула и перевела взгляд на заведующую.
– А вы, Галина Владимировна, готовы? – деланно озорным голосом спросила она и локтем поправила на лице маску.
Заведующая медленно подняла взгляд на Ирину и выпрямилась. В глазах немолодой худощавой женщины повисли неподдельное удивление и тревога. Глядя на Ирину, она выстроила логическую цепочку мыслей – от полного отсутствия макияжа до покрасневших век главной – и несколько насторожилась. Слишком хорошо она знала Ирину, чтобы не понять, что у нее что-то произошло. Прищурив маленькие глубоко посаженные глаза-пуговки, Галина Владимировна удивленно повернула голову и напряглась.
– Я? Да, – недоверчиво протянула она и снова прищурилась.
Отведя взгляд, Ирина аккуратно расправила на руках перчатки и подошла к операционному столу.
– Тогда начинаем! – наигранно бойко воскликнула она. Набрав полную грудь воздуха, скомандовала: – Скальпель! – и, подхватив инструмент, объявила: – Короткорубцовая подтяжка лица с медиальной корсетной пластикой шеи.
– Время – 11: 18, – вставила молоденька девушка-анестезистка, записывая в журнале время начала операции.
Ирина сосредоточенно наклонилась над пациенткой и сделала на ее щеке маленький аккуратный надрез.
– Пинцет, – попросила она и уже спокойно произнесла: – Удаляем сальную грыжу нижнего века.
Ирина изо всех сил старалась сконцентрироваться, но у нее никак не получалось. Снова и снова она прокручивала в голове разговор с Андреем. Из памяти не уходили его острые, как лезвие скальпеля, слова: «Я знал, что ты дура, но не ожидал, что настолько». Эти слова резали ее по живому. До боли, до умопомрачения, без анестезии, глубоко проникая в самое сердце. Ее глаза предательски наполнились слезами. Оторвав скальпель от тонкого надреза, Ирина молча глянула на заведующую и слабо моргнула веком. Галина Владимировна понимающе кивнула.
– Пинцет, – проявив инициативу, строго скомандовала заведующая и, сведя на переносице выцветшие, едва заметные брови, спросила: – Ирина Викторовна, я вижу, вам что-то попало в глаз. Вас подменить?
– Да, пожалуйста! – опустив взгляд, бессильно ответила Ирина и отошла в сторону.
В этот момент в операционную влетела Надежда Михайловна.
– Спит? – с порога поинтересовалась она, кивнув в сторону пациентки.
– Спит! – не глядя на нее, ответила Евгения и обернулась: – А что? Что-то случилось?
Ирина боязливо отвернулась к окну. Она совершенно не хотела, чтобы Надежда Михайловна видела ее в таком состоянии. Нарочито глядя во двор, она спешно стащила с руки перчатку и начала сильно, до красноты, растирать заплаканные глаза.
– Да нет! Я пришла за главной! – объяснила старшая медсестра и, уставившись на хрупкую спину Ирины, довольно громко выкрикнула: – Ирина Викторовна, вас к телефону, из Минздрава звонят, сам Олейник. Это по тому парню – сыну Евгения Ткача, о котором я говорила вам утром. Я, безусловно, понимаю, что у вас операция, но вместе с тем знаю, что начальство томить нельзя. Подойдете?! Или сказать, что вы перезвоните позже?