Моя оборона! Лихие 90-е. Том 3
Шрифт:
– Председатель у себя? – Спросил я.
Женщина нахмурила темные, совершенно неподходящие под прическу брови, которые слишком яркими пятнами выделялись на лице.
– А зачем вам председатель?
– Думаю, он в курсе всего, что тут происходит. Может, будет посговорчивее вас, – пожал я плечами беззаботно.
– Нет. Он уже ушел на обед, – сказала она таким холодным тоном, будто собралась меня убить.
– Ну я все равно проверю, на всякий случай. Вдруг ещё у себя. До обеда, так-то, пять минут.
Тут я сделал
– Сто, – буркнула женщина понуро.
– Много. Билет – это, скажем так, подарок. Председатель уж меня поймет.
– Стойте. Восемьдесят. Давайте сочтемся на восьмидесяти. Выкладывайте деньги, а вот ваш билет.
Чиновница залезла во второй ящик стола и достала мой билет. Показала лицевую сторону. С такого расстояния точно рассмотреть я не мог, однако мне показалось, что в него вклеена моя фотография из паспорта.
– Вот, видите, как быстро он нашелся, – улыбнулся я. – Вы, оказывается, преувеличивали, что все обстоит так сложно.
– Давайте деньги и идите.
– Зачем? – Я удивился. – Говорю же, это подарок. Пойду в кабинет к вашему председателю, поговорю с ним. Объясню ситуацию, что в вашем обществе подарки от влиятельных людей выдают только за деньги, глядишь, он и войдет в мое положение.
– Шестьдесят. Мое последнее слово, – чиновница положила билет на стол, перед собой и накрыла тяжелой рукой.
Кажется, она побаивается того, что может сказать ей начальство. Понимаю, в девяностые, при таком развале нашего государства, коррупция на самых низких уровнях – это дело в порядке вещей. Я бы даже сказал, в духе времени. Хочешь жить, умей вертеться. Но и наглеть не стоит.
А женщина, видать, поняла, что перегнула палку. Точно поймет это и председатель. Я видел по глазам, которые чиновница безуспешно пыталась сохранить бесстрастными, что она боится своего председателя, и ее за такой наглеж не погладят по головке. Поэтому решил надавить сильнее.
– Да не, спасибо, – я открыл дверь. – Пойду я.
– Стой, – еще более гневно, чем в первый раз засопела она. – Вот.
Она придвинула билет на край стола, в мою сторону.
– Забирай свою бумажку и иди.
– Вот, это уже другой разговор, – я опять улыбнулся.
Женщина сделала вид, что просматривает недопечатанный документ, оставшийся в ее машинке, я же забрал свой билет.
– Думаю, все же стоит сходить к председателю. Поговорить с ним в целях вашей профилактики.
Теперь любая бесстрастность тут же покинула женщину, и она посмотрела на меня поверх очков, но уже испуганно.
– Зачем? Я же вам все выдала! – Проговорила она удивительно милым и даже заискивающим тоном.
– Ладно. Шучу, – хмыкнул я. – Но вы тут не безобразничайте без меня.
После, сопровождаемый все еще удивленным взглядом конторщицы, я вышел из кабинета. Как я и ожидал, в охотничьем билете была моя фотография из паспорта. На ней молодой, двадцатиоднолетний
Я засмотрелся в билет и не заметил, как столкнулся с кем-то в небольшом зале охотничьего общества. Когда поднял взгляд, высокий рыжий мужчина, одетый в свитер с горлом и камуфляжные штаны, обернулся ко мне.
Довольно грузный, он мог похвастаться приличным животом и полным, в короткой щетине лицом. Тем не менее широкие и крепкие плечи, толстые руки, говорили о неплохой физической форме мужика.
– Ой, прошу прощения, – сказал он низким голосом.
– Это я прошу прощения.
– А вы… – Задумчиво посмотрел на меня мужик.
– Летов. Виктор Летов.
– А! Летов. От Дениса Евгеньевича?
– От него, – кивнул я.
– А я Максим Валерьевич. Председатель местного общества охотников и рыболовов. Билет получили? С Лидией Павловной проблем не было?
– Получил, – улыбнулся я. – Не было. А что, у кого-то с Лидией Павловной бывают проблемы?
– В таких случаях как у вас, были пару раз. Лидия Павловна – человек тяжелый. Только я могу с ней найти, скажем так, общий язык.
– Как выяснилось, я тоже могу, – похвалился я.
– Ну и славно, – он вздохнул. – Ладно, Виктор, у меня обед начался. Пойду я. Бывайте.
К Степанычу я вернулся примерно через час. У меня еще оставались дела. Риелтор описал мне три подходящих варианта квартиры: две однушки в центре и двушку, почти на окраине города. Все они отличались небольшой ценой, но я попросил у него что-то посолиднее. Все же, теперь мне придется забрать с собой Марину. А девушка явно привыкла к относительному комфорту, и я видел, как тяжело ей было на новом месте.
Всю первую ночь в квартире Степаныча, я слышал, как скрипели пружины старого дивана в другой комнате. Это ворочалась Марина, не находя себе места. Два или три раза она выходила на кухню, попить воды. И в один из них мне показалось, я слышал, как девушка тихо плачет, причитает полушёпотом. Хотя… Может, это был лишь сон?
В любом случае, если жить ей будет покомфортнее, нервничать она будет меньше, и тем самым, создаст мне, в перспективе, меньше проблем и лишних поводов беспокоиться о ней.
Тогда я решил раскошелиться и попросил Виталия Викторовича найти квартиру попросторнее. Результатом поисков стала трехкомнатная квартира в районе улицы Кирова, за которую в месяц хотели шестьдесят долларов. Риелтор даже показал мне несколько фотографий, сделанных полароидом.
Квартиру я не назвал бы достаточно просторной, комнаты были небольшими. Однако ремонт и правда оказался приличным: светлые обои в каких-то бабочках, привычная мебельная стенка в зале, пузатый телевизор на железной подставке, белая, в позолоченных молдингах кухня. В одной из спален на стене почему-то повесили портрет Сталина.